Миндальный вкус зла

– Хорошо. – Мирослава взяла из рук Наполеонова распечатку и пробежала её дважды глазами, после чего передала Миндаугасу.

Бумагу, возвращённую ему Морисом, Шура убрал в карман.

– Ну что ж, – сказала Волгина, – завтра я навещу его.

Этим вечером они ввиду усталости Наполеонова обошлись без песен и посиделок на крыльце. Мирославе тоже хотелось лечь пораньше, ведь после приземления самолёта отдохнуть ей сегодня не удалось.

Глава 22

На следующее утро в семь часов она уже была на ногах. Но Морис Миндаугас, как обычно, умудрился встать раньше. По запаху и тихому шипению сковороды она догадалась, что Морис печёт оладьи.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе.

– А Шура?

– Съел гору оладий и минут десять назад укатил.

– Чего так рано?

Морис пожал плечами:

– Он мне не доложился.

– А зря, Миндаугас! Ты его кормишь, поишь, беседами ублажаешь, позволяешь рыдать в свою жилетку, а он мчится неведомо куда спозаранку, даже не доложившись. – Мирослава расхохоталась: – Надо же так избаловать…

– Копа, – подсказал Морис.

– Пусть будет копа, но лучше какое-нибудь русское словечко придумать позадиристее. «Мент» устарело.

В восемь утра Мирослава вывела из гаража свою любимую «Волгу» и тоже уехала. Детективное агентство «Гарант» находилось в Старом городе. Из окна здания, где оно располагалось, была видна Волга. «Неплохо подполковник устроился», – улыбнулась Мирослава.

Фокин согласился принять её сразу же. Она вошла в небольшой кабинет, строго обставленный, но в то же время по-домашнему уютный.

Поймав взгляд Мирославы, устремлённый вслед юной девушке, проводившей её в кабинет, подполковник улыбнулся:

– У меня секретарём родная дочка, учится на юридическом и пока мне помогает.

Мирослава кивнула и протянула ему своё удостоверение.

– Коллеги, значит, – усмехнулся Фокин, – и что вас привело ко мне, Мирослава Игоревна? Да вы присаживайтесь. – Он указал ей на одно из кресел.

– Олег Максимович, я расследую одно дело вместе с полицией, и так получилось, что мы вышли на вас, – не стала лукавить она.

– Очень интересно. – Фокин потёр свой почти квадратный подбородок.

– Некая Ирина Владимировна Римашевская наняла вас для того, чтобы сделать совместные фотографии Прокофия Геликанова и Оксаны Арефьевой. Я не знаю, как она объяснила вам свой заказ, но вскоре в квартире Геликанова был убит бывший поклонник Оксаны Арефьевой, некто Четвертков Людовик Сергеевич.

Всё это время Фокин внимательно слушал её, не перебивая, но здесь не выдержал и спросил:

– И при чём здесь я?

– Сделанные вами фотографии были обнаружены в квартире убитого Четверткова Людовика Сергеевича.

– Ну и?

– Попали они туда уже после его гибели.

– И что вы хотите?

Мирослава положила на стол фотографии Римашевской:

– Это ваша клиентка?

Фокин молчал.

– Ну, так что, это она? – повторила свой вопрос Мирослава.

– Вы сами детектив, – проговорил он, – и должны знать, что я…

– Олег Максимович, – перебила его Волгина, – вы подполковник милиции в отставке и всё прекрасно понимаете. Когда совершается убийство, тут уже не до секретов.

Он упрямо наклонил голову:

– Насколько я понимаю, ничто не доказывает причастность к нему моей клиентки.

– Я пришла всего лишь поговорить с вами неофициально. А рано или поздно вам придётся беседовать со следователем. Сотрудничество с полицией является обязанностью любого частного детектива. И не мне вам об этом напоминать.

– Да, это она, – бросил Фокин и отвернулся.

– Спасибо, Олег Максимович, и до свидания.

– Прощевайте, – ответил Фокин, не оборачиваясь.

Мирослава хорошо понимала внутреннее состояние коллеги и где-то даже ему сочувствовала, но дело есть дело. Как говорят на Западе – ничего личного. Из салона своего автомобиля Мирослава позвонила Наполеонову и сообщила ему о результатах беседы с Фокиным.

– Значит, подтвердил подполковник, что Римашевская наняла его сделать фото, – констатировал следователь.

– Подтвердил.

– Небось вертелся, как уж на сковородке? – хмыкнул следователь.

– Зря иронизируешь, – рассерженно проговорила Мирослава.

– Ладно, брось, я же так, не со зла. Ты сейчас домой?

– Нет, хочу прокатиться к Липатову.

– Тому водителю, что вёз её от дома Четверткова?

– Да.

– Надеешься, что узнает? – засомневался Наполеонов. – На ней же было грима немерено, парик и, сама говорила, линзы.

– У Андрея Марковича глаз алмаз, может, повезёт, – ответила Мирослава.

– Ну, ладно, «надежды юношей питают», – пробормотал и отключился Шура.

Липатов был на работе. Мирославе не хотелось откладывать дело в долгий ящик, и она набрала номер телефона свидетеля. Он быстро отозвался и сразу узнал её, судя по голосу, даже обрадовался.

– Андрей Маркович, мне бы надо поговорить с вами.

Он подумал полминуты и назвал место, где они могут встретиться.

Едва взглянув на фотографии, Липатов подтвердил:

– Она это, точно, можете не сомневаться.

– Вы абсолютно уверены? – на всякий случай всё-таки осторожно переспросила Мирослава.

– На все сто! – твёрдо заверил её Липатов.

– Спасибо, Андрей Маркович. А на очной ставке подтвердите?

– Ну, коли надо, – вздохнул он, – подтвержу.