Миниатюры

Потом все они сидели на кухне у Раи, пили чай, и обсуждали случившееся. Оказалось, что это троица молодых людей придумывала разные шутки. Игра такая была. Все по очереди. Эта шутка была от Гены. Они подбросили мобильник в парковой роще, спрятались за кустами, и смотрели, кто его подберёт. Сюжет они сочиняли по ходу действия. Импровизировали в зависимости от типажа объекта. Такая вот азартная психологическая игра, развлекуха, в общем.

За окном тускнели витражи неба, проглядывал насыщенный летними ароматами вечер. А в душе Раи был какой-то надрыв, всё болело, словно её долго били. Всё закончилось, но всё только началось, и её мир превратился в неизбежность, сводящую с ума. Навязчиво пели сумерки перевёрнутой души, и где-то аукался свет. Песок вечности струился с потолка палаты, и сажа ножевых мгновений мутила сознание. Она не понимала, как и когда она попала сюда, ведь только что она находилась дома, на кухне, с людьми… с какими людьми? Ада, Гена… Любимый, близкий ей Гена… И ещё кто-то… Люди… Кто? Эрочка? Там была Эрочка? Или нет? И вдруг раздался дикий визг! Это визжала женщина на соседней койке. Женщина вскочила и бросилась к двери с воплями:

– Крокодил! Там! Там! В окне!

Вошла санитарка. Она стала увещевать больную, объяснять, что палата на четвёртом этаже, и крокодил сюда не допрыгнет. Но женщина не верила и вопила. Санитарка сказала, что крокодил уже ушёл. И тогда женщина посмотрела в окно и успокоилась.

«Ах вот что… Я в психушке…» – поняла Рая.

И не говорите, что это тайна!

Теряя прошлое из виду… Как бы не так! Я стою у окна и смотрю, как плывёт в темноте, над высоткой, по самому краешку ветра, бледно-серый ошмёток луны… Его постепенно съедает тёмное облако, похожее на акулу. На неё… Пришло на ум: крупнейшая китовая акула whaleshark питается планктоном… Сразу вспомнилась моя подруга Милана и её невестка – братняя жена. Милана про неё рассказывала, да, та ещё штучка. Жена её младшего брата. Не травоядная, отнюдь. Алина. Прошло уже много лет, и это случилось. И я тут оказалась замешана. Влипла в эту историю как-то невнятно и судорожно. Какие у них красивые имена, редкие, а у меня совершенно банальное – Ольга. Эта семья с яркими именами, и всё у них так непросто. И родители у Миланы были людьми непростыми, крупными учёными, весьма обеспеченными при Советской власти. И был у них большой красивый дом в Переделкино, это в то время считалось элитным местом, писательские дачи, Дом Творчества Писателей там знаменитый. Потому что дед Миланы был ко всему этому причастен. Это был известный человек. Милана и брат были ещё юные, но весьма продвинутые, начитанные, утончённые. Брата звали Платон. Не плохо, да? Платон и Милана, звучит. Весёлые, загорелые, с очень живыми яркими глазами, с густыми кудрями, отливающими тёплым ночным небом. Разница в возрасте у них была значительная, восемь лет. Милана опекала брата. Рано утром они ходили купаться, потом гоняли на велосипедах по посёлку, порой бродили по лесу – собирали шишки для самовара. Крепкие, спортивные, в шортах и майках, они были великолепны! А в этом месте снимала дачу некая Галина с дочкой Алиной. Обе они искали состоятельных женихов. Обе были весьма опытные, и сорокалетняя мать, и двадцатилетняя дочь. Они уже повидали жизнь. Мать, Галина, быстро разведала всё про сию успешную и состоятельную семью, про завидного жениха, и настропалила дочку. Алина была молниеносная и чёткая. Хищная штучка, весьма умелая и целенаправленная. И вот явились обе, Галина с дочерью Алиной, на разведку. Обе поджарые, длинноногие, в стильных сарафанах – их Галина сама сшила, яркие и открытые, короткие, в оборочках. Осмотрели дом. «Ну и особняк, просто сказка!» – подумала Галина, и шепнула дочке:

– Цель! Здесь твой будущий жених, я выяснила. Его надо взять!