Министерство мокрых дел

Кондаков меня уже ждал. Попросил рассказать, как все было. Я рассказал.

– Надо же было вам попасть на этого подонка, – посочувствовал он.

– На какого подонка?

– Жмыхарева.

– Жихарева, – поправил я его. – Да что-то не верится мне в его непорядочность.

Кондаков посмотрел недоверчиво.

– Его запросто могли подставить, – сказал я.

– Кто?

– Ну мало ли. Искать надо – кто.

– Все дело в нем, Женя.

– Не уверен. Кто знает – может быть, он лежит сейчас где-нибудь в подмосковном лесочке с простреленной головой.

– Время покажет, – вздохнул Кондаков. – Ладно, давай перейдем к делу. Что у тебя в планах?

– Вы о чем?

– О работе твоей.

Я в ответ пожал плечами.

– Я тебя хотел попросить вот о чем, – сказал Кондаков. – Работай! Как ни в чем не бывало. – Он смахнул со стола невидимую пылинку. – Сейчас поднимется шумиха… Да она уже поднялась. Ты выпуски «Новостей» не видел?

– Видел.

– Чей?

– Наш. Нашего телеканала.

– В том-то и дело, что нашего, – вздохнул Кондаков. – Мы-то легонько, с осторожностью все преподносим. А конкуренты… – И махнул рукой, совершенно расстроившись.

Я понял, что он хотел сказать. Скандал затронул всех: и меня, и нашу программу, и наш телеканал. Для конкурентов это хороший повод перемыть нам косточки. И подробности происшедшего сейчас смакуются не без злорадства.

– Работай! – опять сказал Кондаков. – Как будто ничего не случилось!

Вот из-за этого он меня сегодня и разыскивал. Ему нужно, чтобы наша программа жила. Чтобы нас не смяли, воспользовавшись случившимся.

– Хорошо, – кивнул я. – Можно идти?

На прощание он пожал мне руку. Показывал, что всецело за нас.

Выходя от Кондакова, я столкнулся с Настей Поляковой.

– Привет! – сказала она. – Ты как?

Без улыбки на лице спросила. И, похоже, без подвоха.

– Все нормально, – проявил я жизненный оптимизм.

– Я слышала – в тебя стреляли?

– Да. Но я очень быстро убежал.

– Все шутишь!

– На этот раз – ни в малейшей степени.

Но она мне не поверила, кажется.

* * *

Ко мне приехал Борис. Тот самый, в подземельях которого мы снимали наш сюжет про ядерный удар по Америке. В здание Бориса не пустили, и он позвонил мне прямо из своей машины, попросил выйти.

– Я могу выписать пропуск, – сказал я.

– Не надо. Выйди.

Он выглядел взъерошенным и сильно нервничал. Никак не мог пристроить свои руки с пухлыми пальчиками. То щеку потрет, то затылок почешет.

– Что случилось-то? – спросил у меня, даже не успев поздороваться.

– Ты о чем?

– Об этой истории с банком.

Вот уж не думал, что это его так взволнует, что он примчится ко мне.

– Ты же видел, наверное, – сказал я.

– Где я мог видеть?

– По телевизору, в выпуске «Новостей».

– Меня Костян тревожит. Он где?

– Не знаю, – честно признался я.

Борис нервно хрустнул пальцами.

– Ну чушь же это! Все, что на него вешают. Он приезжал туда?

– Куда?

– К банку этому чертову.

– Я его там не видел.

– А где ты его видел?

– В офисе.

– В его?

– Да.

– Когда?

– В прошлую пятницу.

Он что-то прикинул в уме.

– И потом больше не видел?

– Нет. Только по телефону разговаривал.

– В какой день?

– В воскресенье. В два часа с минутами. Как раз перед налетом.

– О чем с ним говорили?

Борис, заметно нервничая, покусывал губы.

– Константин прислал вместо себя человека. Человек не отдавал нам ключ от сейфа, а в банк его самого не пропускали. Вот я и позвонил Жихареву, чтобы решить проблему.

– Куда ты ему позвонил?

– На мобильник.

– А сам он почему в банк не приехал?

– Сказал, что не смог. Да что случилось-то?

– Случилось то, что чушь это собачья – с налетом! – сорвался Борис. – В воскресенье утром я с ним созванивался, и мы договорились встретиться сегодня утром у него в офисе! Просекаешь? Какой же к черту налет?

Я пожал плечами. Ничем не мог ему помочь.

– И никто не знает, где он, – продолжал Борис. – Ни в офисе у него не знают, ни Ольга не знает, ни Светка…

– Какая Светка? – не понял я.

Наша Светлана? Быть такого не может, чтобы речь шла о ней.

– Жена его.

– Жена?! – непритворно изумился я.

В моем представлении Жихарев был почему-то холостяком.

– Светка, – подтвердил Борис. – Жена его. Сидит сейчас дома, слезы льет. Я как услышал по телевизору все эти страсти, сразу же ей позвонил. Костяна со вчерашнего утра дома нет. Уехал – и с концами.

Борис наконец нашел применение своим рукам. Ухватил меня за пуговицу рубашки и притянул к себе.

– Я тебя о чем попросить хотел. Ты звякни мне, если что.

– Если что? – уточнил я.

– Если Костян даст о себе знать.

Я только сейчас обнаружил, какие у него недобрые глаза. Бешеный взгляд. Я осторожно высвободил свою пуговицу.

– Мы договорились, – подвел итог беседе Борис и похлопал меня по плечу.

Когда я к нему вышел, он не поздоровался. И прощаться тоже не стал. Развернулся и пошел к стоявшей неподалеку машине. А в той машине на заднем сиденье сидели два коротко стриженных амбала. Вы видели, какими изображают рэкетиров наши киношники? Те самые ребята.

Борис плюхнулся за руль. Один из амбалов что-то спросил у него. Борис ответил. Коротко и очень зло.

* * *

Я решил прислушаться к совету Кондакова и работать, будто ничего не случилось. Только так можно было отгородиться от неприятностей последнего времени.