Министерство наивысшего счастья

Автомобиль, словно стальной пузырь, несся по улицам — широким и ровным, узким и ухабистым — больше двух часов. Они проехали плотно застроенные кварталы многоквартирных домов, мимо гигантских бетонных парков развлечений, мимо пышных дворцов бракосочетаний, мимо огромных, высотой с небоскреб, статуй — Шивы в набедренной повязке из гипсовой леопардовой шкуры, с гипсовой коброй, обвившейся вокруг его шеи, колоссального Ханумана, склонившегося над путями метрополитена. Они проехали по чудовищно большой эстакаде, обширной, как пшеничное поле, — с двадцатью полосами, заполненными несущимися автомобилями, — и обрамленной с обеих сторон высоченными башнями из стекла и стали. Однако стоило им свернуть с эстакады на боковую дорогу, как они очутились в совершенно ином мире — мире немощеных, не разделенных на полосы, нерегулируемых, неосвещенных, диких и опасных дорог, где автобусы, грузовики, волы, рикши, велосипедисты, носильщики с ручными тележками и пешеходы вели друг с другом беспощадную войну за выживание. Один мир пролегал поверх другого, не утруждая себя остановками, не интересуясь, как чувствует себя расположенная под его колесами другая вселенная.

Стальной пузырь продолжал лететь дальше — мимо кварталов жалких лачуг и промышленных зон, над которыми стлался ядовитый белесый туман, мимо железнодорожных путей, проложенных в горах мусора и обрамленных трущобами. И вот, наконец, они достигли цели путешествия, его края. Здесь сельская местность пыталась быстро, неуклюже и даже трагично стать городом.

Молл.

Пассажиры «мерса» дружно умолкли, когда машина нырнула на подземную парковку, где охранник, открыв капот и багажник, — словно задрал девушке юбку — проверил, нет ли там бомбы. После этого машина съехала в подвал, забитый автомобилями.

Когда они вошли в ярко освещенную торговую галерею, Саддам и Зайнаб просияли. Они чувствовали себя уверенно и свободно в этом невиданном окружении. Все другие, не исключая и Устаниджи, выглядели так, словно их подвели к воротам в иное космическое измерение. Поход на некоторое время остановился из-за мелкой проблемы у эскалатора. Анджум наотрез отказалась на него становиться. Потребовалось добрых пятнадцать минут на уговоры и поощрения. Наконец, уговоры возымели действие — Тило взяла на руки мисс Джебин Вторую, Саддам встал на ступеньку рядом с Анджум и обнял ее за плечи, а Зайнаб устроилась впереди, на ступеньку выше, повернулась лицом к Анджум и взяла ее за руки. Даже с такой поддержкой Анджум поминутно вскрикивала «Ай Хай!», как будто это было самое рискованное предприятие в ее жизни. Охваченные благоговейным страхом перед всем этим великолепием, они шли по торговой галерее, стараясь уловить разницу между покупателями и манекенами, выставленными у витрин. Ниммо Горакхпури пришла в себя первой. Она одобрительно смотрела на молодых женщин в шортах и мини-юбках, толкающих перед собой тележки с покупками, в темных очках, сдвинутых на пышные, пересушенные волосы.

— Смотрите, вот так я хотела выглядеть, когда была молодой. У меня все же было верное чувство моды. Тогда меня никто не понимал, я просто опередила свое время.

После часа осматривания витрин, в течение которого они, естественно, ничего не купили, Саддам привел их в ресторан «Нандо», где они плотно пообедали гигантскими порциями жареной курятины. Зайнаб опекала Ниммо Горакхпури, а Саддам взял под крыло Анджум — ни одна из них прежде не бывала в ресторане. Анджум, не скрывая изумления, во все глаза рассматривала сидевшую за соседним столом семью из четырех человек — пожилую чету и молодую пару. Женщины — очевидно, мать и дочь — были одинаково одеты в легкие цветные кофточки без рукавов и брюки. Лица были покрыты изрядным слоем макияжа. Молодой человек — видимо, жених дочери — сидел, поставив локти на стол, и с упоением рассматривал свои (огромные) бицепсы, выпиравшие из-под коротких рукавов футболки. Пожилой мужчина, по-видимому, не слишком довольный собой, робко оглядывался по сторонам. Было такое впечатление, что он пытается спрятаться за воображаемой колонной. Каждые несколько минут эти люди делали селфи, а потом пускали телефоны по кругу, показывая снимок всем остальным. Сюжеты селфи были самые разнообразные — «я и меню», «я и официант», «я и еда», «я и папа», «я и дочка». Семейство не обращало ни малейшего внимания на остальных посетителей.

Анджум эти люди интересовали гораздо больше, чем мясо в ее тарелке. Еда ее совершенно не впечатлила. Оплатив счет, Саддам церемонно оглядел присутствующих.

— Наверное, вы в недоумении задаете себе вопрос, зачем я вас сюда привез?

— Показать нам Дунию? — предположила Анджум, словно отвечая на вопрос телевизионной викторины.

— Нет. Мне хотелось представить всех вас моему отцу. Он умер здесь. Именно здесь. На том самом месте, где теперь стоит это здание. Раньше здесь были деревни, окруженные пшеничными полями. Здесь был полицейский участок… дорога…