Министерство особых происшествий

«А вот это уже снова мой маленький Велли», — игриво поду­мала она. Криво ухмыльнувшись, она извлекла из саквояжа муж­ской пиджак для званых ужинов, сшитый по последней моде.

Архивариус прокашлялся. Оглядев предложенный ему на­ряд, он удивленно поднял бровь.

—   Гиацинт, я и не догадывался, что ты так хорошо знаешь мои размеры.

Может быть, это и к лучшему, что она не могла воспользо­ваться для ответа своим голосом, а то наговорила бы ему мас­су дерзостей.

Вместо этого она повернулась и жестом показала ему на шнуровку своего корсета. Не дождавшись помощи, она бро­сила на него через плечо непонимающий взгляд. Это уже ни­куда не годится. Особенно если учесть, что он успешно разде­вал ее, когда она была пьяна.

В конце концов, вняв молчаливой мольбе Элизы о помощи, Веллингтон принялся тащить и растягивать шнуровку. Конеч­но, в этом смысле ему до горничной приличной дамы было очень далеко.

Элиза проскользнула за разрисованную китайскую ширму и быстренько сняла с себя остальную одежду. Она понимала, что если она будет подталкивать Веллингтона и дальше, это возымеет свои последствия, а он был нужен ей острым, как бритва. Однако ей также следовало каким-то образом одеть­ся к ужину. Так что к его благопристойности придется как-то адаптироваться. Выйдя из-за ширмы одетой, только с не застёгнутыми сзади на платье крошечными пуговицами, она сно­ва подставила ему свою спину.

—   Признаюсь, — прошептал Веллингтон, туго затягивая шнурок, — что использование вами своей женственности в качестве оружия я нахожу глубоко разрушительным. Дей­ствуйте... с осторожностью... пожалуйста, — раздельно про­шептал он ей в ухо под каждый новый рывок шнуровки.

Вздохнув, Элиза задумалась над этим неожиданным откро­вением. Само по себе это было совсем неудивительно; удиви­тельным было то, что он об этом сказал.

Бросив на нее взгляд, — который был слишком долгим, чтобы принять его за поощрительный, но уже и не таким гроз­ным, как несколько мгновений назад, — Веллингтон собрал свое вечернее одеяние и исчез за ширмой, чтобы тоже пере­одеться. По-прежнему ощущая некоторый трепет в теле после их возни на кровати, Элиза испытывала искушение заглянуть к нему, но решила, что там есть некоторые секреты, которые ей пока что знать не нужно. К тому же она и так уже его доста­точно возбудила (да и себя тоже).

Пока Веллингтон облачался в свой сшитый на заказ ве­черний наряд, Элиза занялась еще одним организационным вопросом. Она стала молча и внимательно обследовать стены.

Тук. Тук. Тук.

Простукивание кончиком пальца не выявило отверстий для наблюдения, которые всегда представляют опасность в таких старых домах, как этот.

Тук! Тук! Тук!

За картинами, под кроватью, внутри или вокруг разных не­больших деталей оформления комнаты глаза ее искали про­вода или какие-нибудь хитроумные изобретения, вроде впе­чатляющего ауралскопа Веллингтона.

—   Гиацинт! — резко позвал Веллингтон.

Изящная редкая ваза, которую Элиза осматривала в этот момент, заплясала в ее руках, и пришлось крепко схватить ее, чтобы не уронить. Она подняла вазу, сделав вид, что готова швырнуть ее в него, но только тут заметила, что он наполови­ну раздет, и из-под рубашки виднелось так много его обнажен­ного тела, сколько она еще никогда не видела.

Это должно быть что-то серьезное.

—   Я пытался быть вежливым и не звать тебя, как свою охотничью собаку, — произнес он, отчаянно жестикулируя в сторону стоявшего у окна граммофона; лицо его при этом было не строгим, а бледным. — Но приходится, ничего не по­делаешь. Принеси мне мои запонки.

Затем он одними губами произнес какое-то слово, которо­го Элиза понять не смогла. После третьей, уже раздражен­ной попытки она наконец разобрала, что это был «аурал­скоп», и тут же обо всем догадалась. Граммофон — это бросающееся в глаза свидетельство благосостояния. Имен­но по этой причине она сама приобрела свой. Они все еще были в новинку и свидетельствовали о статусе своего вла­дельца. Но когда она подошла к этому прибору, все ее чув­ства обострились. Было в нем что-то странное, только она не могла понять, что именно.

—   А там ты смотрела? — спросил Веллингтон из-за китай­ской ширмы, протягивая Элизе ее перевязь с холодным ору­жием. — Ну ладно, продолжай искать.

Она одобрительно кивнула, принимая от него свое кожаное снаряжение. Веллингтон быстро учится.

Вынув свой любимый нож «Эльснер», Элиза отжала боко­вую стенку роскошного, красиво отделанного прибора и за­глянула внутрь. Ее взгляду предстало хитросплетение из ча­сового механизма, каких-то кронштейнов и шестеренок, во многом напоминавшее ее собственный граммофон; но затем ее внимание привлек вращающийся цилиндр, вставленный в свое гнездо. Граммофон не был заведен, но цилиндр все рав­но вращался, и тут она заметила тонкую проволочку, которая тянулась из граммофона к стене. «Отличная работа, Велли».

Едва успела она мысленно произнести эту похвалу, как Веллингтон Торнхилл Букс выступил из-за ширмы и остано­вился напротив небольшого камина, как будто ожидая ее одо­брения.