Министерство справедливости

Диктор уложился в пятнадцать секунд — сообщил именно о том, что предсказал Сергей Петрович: о количестве баллов по Рихтеру и необычной для этого района сейсмической активности. О погибшем подробностей не было — кому интересен бедолага из Танзании?

— Вы заранее знали, как они объявят, — сказал я Сергею Петровичу.

И это был не вопрос.

Сергей Петрович не стал отпираться. С легкой улыбкой он кивнул:

— В целом, да. Новости про мелкие зарубежные происшествия с незначительным числом жертв для федеральных каналов готовят метеорологи и эмчеэсники, а у Юрия Борисовича в обоих ведомствах есть прихваты. Поэтому «рыбу» пишем мы с Нонной Валерьевной.

— И что, никто не узнает, кем были погибшие на самом деле? Никому не показалась их смерть подозрительной?

— Всякое бывает. — Сергей Петрович пожал плечами. — Иногда покойных узнают, чаще нет. Пару раз по заявлению родных клиентов даже заново открывали дела. Но всегда подтверждались прежние выводы: несчастный случай, роковое стечение обстоятельств и тому подобное. И знаете почему? Потому что это на самом деле несчастные случаи или стечение обстоятельств. Помню, Лев Ильич часто любил повторять: «Я не отвечаю за утреннюю росу, законы гравитации…»

— «…и таблицу умножения, — хором продолжили Ася, Димитрий и Нафталин. — Но мне приятно, что всё это в нашем мире есть…»

Они вспомнили про живого Левку — а я сразу же вспомнил про мертвого. И, пока у меня не вылетело из головы, я пошел, извинившись, к себе в номер — в очередной раз проверить на смартфоне емейл. Новых писем не было, хотя сержант Котов уже мог бы исполнить обещание и разузнать о бывшем хозяине разбитой Левкиной машины. Или из-за своего поролонового зачета он забыл все прочие дела, или… или моя электронная собака опять задерживает на входе не только незваных, но и желанных гостей! Это происходит редко, но метко: когда какого-нибудь письма ты сильно ждешь.

Так и есть! В папке со спамом уже три дня преспокойно лежал емейл от адресата kotov-lublino. К письму с коротким текстом «Вот! К.» был прикреплен скан документа.

Вообразите, Левка не покупал этот «Астон Мартин»! Машину он получил в прошлом году бесплатно — на что имелась дарственная, оформленная по всем правилам.

Самой интересной была личность дарителя. Этого человека знала, наверное, вся Россия. Четверть населения считала его гением, а три четверти — дьяволом. Он успел поработать, по-моему, на всех высоких постах, кроме президентского… Короче, это был нынешний глава госкорпорации «Фармако» Болеслав Потоцкий. Он же — Железный Болек.

По закону о люстрациях он вроде бы должен был еще полгода назад уйти с поста. А он остался. Санитар Володя говорил, что слышал от главврача, а тот слышал в Минздраве, что без Потоцкого никакой Славной Революции 4 декабря, может, и не было бы вовсе.

Глава шестнадцатая

— По какому вы делу и как вас представить? — вежливо спросил женский голос в трубке.

— По личному, — ни секунды не раздумывая, ответил я. — Скажите, что это Роман Ильич, родной брат покойного Льва Ильича. Хотелось бы увидеться в ближайшие дни.

— Сейчас выясню, подождите, пожалуйста.

В трубке щелкнуло, включилась «музыка ожидания». У начальников постарше обычно звучат патриотические песни советских композиторов, а у начальников помоложе — какая-нибудь попса голимая. Здесь же мне врубили классику: то была ария Владимира Галицкого из оперы «Князь Игорь».

Чем крупнее босс, тем длиннее очередь из звонков. Я загадал, что если мне ответят до того, как всю арию пропоют дважды, то моя встреча с Потоцким может состояться уже в течение этой недели, а вот если только после третьего или четвертого раза…

«…Пей, пей, пей, пей…» — Оперный бас поперхнулся еще до слова «гуляй», и на его месте снова возник голос секретарши. Не просто вежливый, а прямо-таки почтительный.

— Роман Ильич, сегодня вам было бы удобно?

— Вполне, — сказал я.

Что интересно, у меня даже фамилию не уточнили.

— Тогда подъезжайте в любое время — до двадцати часов. Пропуск вам заказан…

На снимках Болеслав Потоцкий выглядел просто блондином, но в реальной жизни он оказался почти альбиносом. Особенно хорошо это было заметно по контрасту с его темно-синим костюмом. Правда, у альбиносов, я где-то читал, глаза должны быть красные, а у главы «Фармако» они были обычные, серые. По его носу и щекам рассыпались бледные желтые веснушки — крупные, как десятикопеечные монеты.

Он принял меня в своем кабинете, обставленном старинной мебелью и густо обвешанном фотографиями в рамках. Стол его был раза в полтора массивней, чем у Юрия Борисовича, и походил уже не на сундук, а на целый крейсер. Я поздоровался, Потоцкий кивнул мне в качестве приветствия, пожал руку и молча поманил в боковую дверь, почти не заметную в тени чучела сапсана, между высоченных книжных шкафов черного дерева.