Министерство справедливости

— Редко, — вздохнул Потоцкий и еще раз с досадой в голосе повторил: — Редко. И всякий раз как-то на бегу. Посидим на лавочке, выпьем по рюмочке — и в разные стороны, по своим делам. После 4 декабря я ведь собирался уходить из «Фармако», но Лев Ильич настоял, чтобы я остался. Он уже к тому времени служил где-то в Минфине и сказал, чтобы я ни о чем не волновался — он всё уладит. А я ведь даже не знал, кем он работал на новом месте. Однажды я у него про это спросил, а он в ответ засмеялся. Сказал, что заведует там справедливостью — ну как обычно. Хотя, может, он всерьез говорил. У него и раньше порой было трудно понять, шутит он или нет, а уж в этом году — так тем более.

— Он что же, изменился в последнее время?

Я постарался, чтобы мой вопрос звучал естественно. Как будто я знал, каким мой братец был в предпоследнее время. И в предпредпоследнее. И в предпредпредпоследнее. Как будто бы вся мозаичная картина под названием «Удивительная жизнь и непонятная смерть Льва Ильича» мною почти собрана и мне недостает пары-тройки пазлов.

— Не то чтобы изменился, но… — Потоцкий взял из папки фотографии и перетасовал их.

Наверху оказался снимок, сделанный в другое время года. Осень? Нет, скорее, все-таки весна, апрель или май. На Болеславе Яновиче — легкая куртка, на братце — плащ и кепка. Солнца в кадре еще мало, и улыбка у Левки — еле-еле тлеет, как лампочка вполнакала. Лицо загорелое, но сам загар нездешний. У нашей команды после Танзании такой же.

— Он уже в начале мая как будто впал в меланхолию. — Глава «Фармако» вернул снимки обратно в папку. — Стал каким-то мрачным, озабоченным и дерганым. Даже анекдоты — и те рассказывал несмешные. Я ему таблетки предлагал, хорошие стимуляторы, мы у швейцарцев купили лицензию и чуть-чуть довели до ума. Нет, говорит, спасибо, не надо таблеток, это у меня не внутри, а снаружи. И что он имел в виду, я не понял…

— А потом вы с ним еще виделись? — поинтересовался я.

Мне трудно было вообразить Левку пребывающим в меланхолии. Что если это борьба за справедливость пригасила его темперамент и сделала унылым брюзгой? Надо бы расспросить команду — но деликатно. Оберегая память о покойнике, они могут и соврать.

— Кажется, больше ни разу. — Потоцкий хлопнул ладонью по столешнице, и из какой-то боковой щели ему в руку выпрыгнул календарик. Хозяин кабинета провел пальцем по глянцевой поверхности и сказал: — Да, верно, это была наша последняя встреча. Потом мы только перезванивались. Я всё надеялся, что он хоть на юбилее «Фармако» у нас появится. Круглая дата — десять лет. И он вроде собирался. А накануне вечером звонит: прости, Болек, не выходит, важное мероприятие нарисовалось — не могу подвести человека… Ну и всё. А потом я узнаю: в тот день он куда-то спешил и по дороге разбился на машине.

— Он случайно не намекал вам, какого человека он не хотел подвести?

— Почему намекал? — пожал плечами Болеслав Янович. — Лев Ильич мне прямо его назвал. Сергей Михайлович Каховский. Вы ведь, наверное, знаете, он теперь снова в Москве.

Про то, что в Россию вернулся олигарх, которого Дорогин посадил на «червончик», а потом выгнал в эмиграцию, я слышал еще в психушке — кажется, от того же политически подкованного санитара Володи. Но чем Каховский сегодня занят, я понятия не имел. Как и о его знакомстве с братцем. Впрочем, это было лишь мизерной частью моего большого неведения о Левке последних лет. Я помнил, где вход в лабиринт, и, к сожалению, видел выход из него. Однако сам путь в лабиринте почти весь оставался для меня загадкой.

— Может, заодно и подскажете где мне искать Каховского? — спросил я наудачу.

Болеслав Янович не подвел. Он тотчас же сообщил мне, что искать не надо, потому что вот он, его рабочий адрес: Охотный ряд, дом номер 1. И добавил, что попасть в это здание можно прямо с улицы и без пропуска. Сергей Каховский теперь там главный.

— Главный? — переспросил я. — Там же вроде Госдума. Его что, выбрали спикером?

— Вы отстали от жизни, — улыбнулся Потоцкий. — Это вам не в упрек, Роман Ильич. Я и сам не успеваю следить за новостями. Раньше мы годами топтались на месте, а сегодня бежим-бежим-бежим… Сходите туда — и всё увидите сами. Сегодня, правда, туда уже поздновато, а завтра, если не ошибаюсь, у них законный выходной. Но послезавтра…

Три часа спустя я вернулся в нашу конспиративную квартиру, прошел на кухню и сразу понял, что послезавтра буду уже очень далеко от Охотного ряда и вообще от Москвы.

На кухонном столе стопкой лежали четыре конверта — а это значило, что здесь успел побывать Сергей Петрович и оставил новое задание. Но не это было самым интересным.

Ася, Димитрий и Нафталин встретили меня такими счастливыми лицами, какие бывают у младших школьников накануне каникул. Словно бы впереди их ждали поход в цирк, качели-карусели, катание на пони, конфеты, мороженое и безлимитная пепси-кола. Честное слово, все трое чуть ли не светились от радостных ожиданий и предвкушений.

— И с чего у нас праздник? — осведомился я. — Ну говорите! Кто получил черную метку? Неужели нашли самого Запорожского?