Министр по делам редиски

Бурхан щедрой рукой раздает гостинцы. Мать, конечно, очень рада, но все же говорит: «Куда столько? Зачем было тратиться?» «Для тебя, мама, ничего не жалко», — замечает Бурхан и принимается одаривать окруживших его соседских мальчишек. Те дружным хором повторяют: «Спа-си-бо!»

…Пронзительный гудок паровоза заставил Бурхана открыть глаза. Вздремнул… А поезд уже подходит к районному центру.

На вокзале кто-то дернул Бурхана за рукав:

— Бурхан, ты ли это?

Обернулся — и кто бы вы думали? Шигап! Тот самый, с которым они когда-то вместе служили в армии!

— Пропал ты где-то, исчез совсем, — стал выговаривать Шигап. — Как начал работать в городе, так ни слуху о тебе, ни духу. Зазнался, парень, что ли?

— Какое там зазнайство! Ничего похожего! Да ты не спеши корить. Лучше пойдем к тебе, пропустим по стопочке: что-то голова пошаливает.

— По стопочке? Такая встреча, что и по стакашку не помешает!

Когда друзья вышли после застолья на улицу, над ней уже опускались сумерки.

— Гостинцы бы надо купить, — подал голос Бурхан.

— Что ж, пошли, — поддержал Шигап.

Увы, двери магазина украшал огромный, с тюбетейку, замок.

— Ладно уж, в соседней деревне купишь. Там тебе запросто откроют магазин. Ночь ли, полночь ли — обязательно откроют, — заверил Шигап, подсаживая друга на попутную машину.

Соседняя деревня встретила Бурхана, основательно завернувшись в полог ночи. Немало пришлось поплутать, прежде чем удалось обнаружить магазин. Бурхан с трудом нашарил двери магазина и уже начал ощупывать увесистый замок, как в глаза ему ударил сноп лучей карманного фонарика.

— Постой-ка, постой, а ведь ты, кажется, сын Васбиямал, что запропал в большом городе? Что тут делаешь?

— Да, это я, Гизулла бабай[4].— Бурхан узнал старика. — Еду домой, гостинцев вот купить хочу…

— Какие теперь гостинцы! Давай-ка лучше в честь твоего приезда малость того… — С этими словами старый Гизулла вытащил из-за пазухи головку лука и начатую поллитровку.

Остаток пути Бурхан прошел, распевая во все горло, и песни его разносились по пустынным равнинам, тонувшим в ночной мгле.

…Наутро он проснулся в родном доме на мягкой перине. Из соседней комнаты доносились голоса соседских детей. Прислушался. Говорила мать:

— Вот берите, детки, горячие блины, кушайте, не стесняйтесь! Это для вас мой сынок привез городские гостинцы. Ешьте в свое удовольствие да благодарите Бурха агая, дай ему бог здоровья!

— Так и привез он из города горячие блины, тетушка?

— Да, так прямо горяченькие и привез, милые мои. А уж спешил-то как, чтобы они не остыли!..

Бурхан быстро оделся, выпрыгнул в окно и, пылая от стыда, побежал к деревенскому магазину за городскими гостинцами…

ПЕРВАЯ КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ

С раннего утра жду доставки газет. Который раз обежал все ближайшие киоски, а газет все нет и нет. Киоскерши стали уже чуть ли не за версту узнавать меня и хотя встречают сочувственно («Потерпите еще не получили!»), но все равно повергают меня в уныние.

Струны терпения на домбре моей надежды натянуты так, что вот-вот со звоном лопнут…

Совершаю новый обход точек «Союзпечати», но уже стараюсь не глядеть на киоскерш даже украдкой… И вдруг в затылок мне — пронзительный девичий голос:

— Получили! Получили!

Не помню, как газета оказалась у меня в руках. Этот самый, долгожданный номер! В нос ударило ароматнейшей типографской краской. Лихорадочно разворачиваю газету. Да! Вот она! Моя первая собственноручная корреспонденция! Как великолепно она смотрится на газетной полосе! А внизу моя родная фамилия! Набрана волнующе жирным шрифтом!

Я присел на скамейку в сквере и вцепился жадными глазами в газетные строчки. Кажется, весь окружающий мир в ту минуту притих и почтительно отодвинулся куда-то в сторонку, чтобы не мешать моему торжеству.

Вдруг кто-то легонько подтолкнул меня в бок. Рядом сидел мужчина неопределенного возраста в помятой шляпе и несвежей рубашке. Не раз я видывал этого дядьку, когда он толковал о чем-то с журналистами.

— Что читаешь? — спросил он.

— Да вот корреспонденцию мою напечатали, — небрежно ответил я, с трудом подавляя рвущуюся наружу гордость.

— Это у тебя первый материал?

— Первый, но…

— Давненько я слежу за тобой, парень. Прямо на глазах идешь в гору. Молодчина! Ну, а гонорар когда получишь?

— Гонорар? А это что такое? — проговорил я, краснея за свою неосведомленность.

— Это, кустым[5], если хочешь знать, плата за твой труд. Деньги, значит. Идем, помогу тебе получить.

Когда мы вышли из бухгалтерии, мой покровитель хлопнул меня по плечу.

— Этот исторический факт следует обмыть. Иначе не знать тебе успеха и славы!

— Да я ведь, можно сказать, совсем не употребляю.

— Ничего не попишешь! Закон есть закон!.. Кстати, ты женат?

— Да, недавно поженились.

— Грамотная?

— Институт окончила.

— А как насчет газет и журналов? Почитывает?

— Еще бы! Без ужина может обойтись, а без периодической печати — никак.

— Тогда, кустым, наше дело — швах. Когда твой материал попадется ей на глаза…

— Вот и хорошо, представляю, как она обрадуется!