Минное поле политики

Конечно, не все подчинились, но некоторые губернаторы, которые еще накануне превозносили ОВР и прогнозировали его несомненный успех, отводили глаза при встречах с представителями нашего движения или разводили руками: мол, поймите, мы зависим от финансовых трансфертов из Центра. А другие ничего не говорили, но мы-то хорошо понимали, что им не хотелось бы ссориться с правоохранительными органами. Очевидно, не обошлось и без фальсификации.

«Операция» закончилась успехом. ОВР был оттеснен на третье место. Березовский не уставал повторять, что именно он — автор всех этих «гениальных идей», а затем в пылу полемики, теперь уже с президентом Путиным, признал, что он финансировал продвижение «Единства» в парламент. Это «авторское признание» замолчали, оно осталось без ответа.

Работа во главе фракции в Госдуме в это турбулентное время дала мне ощущение того, что ОВР своей деятельностью служит интересам России. Через два года после выборов я уступил пост руководителя фракции В. В. Володину. К этому моменту начала создаваться партия «Единая Россия», опирающаяся в Госдуме на фракции «Единство» и ОВР. В таких условиях руководители этих двух фракций должны были занять высокие места в партийной иерархии, а я для себя твердо решил не принимать участия в партийном строительстве и не становиться членом какой бы то ни было партии. Во фракции ОВР оставался до выборов декабря 2003 года. Одновременно был избран президентом Торгово-промышленной палаты России. Работа в ТПП оказалась очень интересной, но это уже другой жизненный этап.

Что дальше?

Великой нацией нас делает не наше богатство, а то, как мы его используем.

Теодор Рузвельт

Разрыв генетической цепочки

31 декабря 1999 года последовало заявление президента Бориса Ельцина о том, что он подает в отставку. В этом же заявлении называлось имя преемника — Владимир Владимирович Путин, который до этого уже был назначен на пост председателя правительства.

Для меня, как и для многих других, все это, преподнесенное публике под Новый год, было неожиданным.

Не было никаких сомнений в том, что и фигура преемника, по замыслу инициаторов досрочного ухода Ельцина, должна была соответствовать основной задаче — продлить курс, проводимый при Ельцине. Иными словами, продолжать движение в направлении, которое уже привело к сказочному обогащению группы людей — и не просто обогащению, а к все большему влиянию этой теневой группы на политику государства, в том числе в вопросах расстановки кадров. И, конечно, создать условия для надежной безопасности Ельцина, «семьи». Я хотел бы подчеркнуть, что преемника выдвигала определенная группа с абсолютно конкретными целями.

Мотивы, по которым был выбран В. В. Путин в качестве преемника Б. Н. Ельцина, были прозрачными: в его лице на посту президента хотели надежно вовлечь в свою орбиту директора ФСБ — одного из наиболее информированных и сильных по своему положению людей в государстве.

Я, как, очевидно, многие, искал ответ и на другой вопрос, может быть, еще более важный для России и остального мира: станет ли новый президент в случае его избрания руководствоваться теми мотивами, по которым его кандидатура была выдвинута? Ведь всенародно избранный президент в конце концов, несомненно, получает свободу рук, которая позволяет ему следовать или не следовать тем «наказам», что давались ему при выдвижении.

В. В. Путин прошел через ряд ступеней государственной и муниципальной службы, проработав в том числе во внешней разведке, но на сравнительно небольших должностях. Я, например, будучи директором СВР, ни его, ни о нем ничего не знал. Перед назначением председателем правительства (тоже неожиданно для многих) за пару месяцев до объявления «наследником» Ельцина Владимир Владимирович Путин в течение нескольких лет работал в мэрии Санкт-Петербурга, кремлевской администрации, а затем в должности директора Федеральной службы безопасности. Этот послужной список был явно недостаточным для того, чтобы охарактеризовать его как политика.

Так думал и я. Но, будучи с ним в одном правительстве — сначала я министр иностранных дел, затем премьер, а Путин — директор ФСБ, я постоянно находил в нем человека умного, определенного, умеющего держать слово. Из ряда бесед с ним можно было сделать вывод об идеологическом и политическом лице Путина: его патриотизм не перемежался с шовинистскими идеями, он не ориентировался на сближение ни с левыми, ни с правыми, а его политические симпатии и антипатии диктовались интересами России — естественно, так, как он их понимал. Это, несомненно, вдохновляло.