Минное поле политики

Мне нравится Путин и как человек. Было очень приятно, — кстати, это был единственный член кабинета, поступивший таким образом, — что после моего отстранения с поста премьер-министра он позвонил и предложил встретиться с коллегией ФСБ. Когда я ответил, что готов приехать, он возразил, что вся коллегия хотела бы навестить меня. И действительно, у меня на даче состоялась неформальная встреча, сопровождаемая теплыми словами в мой адрес. Это был серьезный поступок, и думаю, что Путин приезд коллегии на мою дачу ни с кем не согласовывал.

Премьер-министр Путин пришел на мое семидесятилетие, которое я уже после отставки отмечал с друзьями в одном из далеко не самых шикарных московских ресторанов. Пришел, зная, что я, конечно, не пригласил, кроме Шевченко с супругой, ни одного человека из ближайшего окружения тогда еще не объявившего о своем уходе президента Ельцина. И не просто пришел, а произнес добрые слова обо мне. Пробыл он почти три часа и на праздновании моего семидесятипятилетия и тоже сказал добрые слова в мой адрес. Все это, безусловно, вызывало и вызывает у меня симпатии к Путину.

Думаю, что он хорошо воспринял мое решение не становиться его конкурентом в президентской гонке. Я сказал ему об этом сам. Дело не в том, что у меня были реальные шансы победить — их не было, так как бал правили те, у кого в руках были средства массовой информации. Да и сам Путин становился очень популярным в обществе, особенно после того, как он взял на свои плечи всю тяжесть ответственности за решительные действия против чеченских террористов и сепаратистов. Но мое участие в выборах могло бы реально привести к необходимости второго тура, а Путин, как известно, сумел добиться победы сразу, в первом.

Одним словом, ровные, хорошие отношения у нас сложились, и это позволило мне после избрания Путина президентом встречаться с ним и говорить по телефону. Можно было твердо прийти к выводу, что Путин хочет перемен, он, несомненно, ощущал их необходимость.

Решительно не верил в «проброски» в отдельных СМИ о зависимости Путина от олигархов[47]. Не сомневаюсь в том, что он — честный, порядочный человек. Но, может быть, именно порядочность заставит его придерживаться каких-то обещаний, если он давал их тем, кто выдвинул его кандидатуру?

Когда Владимир Путин был избран президентом, он не мог сразу изменить создавшуюся до него обстановку. Но постепенно накапливались факты, которые позволяют судить о том, что Путин — самостоятельный политик и отнюдь не стал выполнять ту роль, которую ему уготовили те, кто назвал его преемником Ельцина. Сохранив в целом курс на построение в России демократического общества и рыночной экономики, Путин пошел на ряд мер, которые выправляли перекосы и реально прокладывали путь к цивилизованному рынку. Придя к власти, он действовал эволюционно. Одним из примеров этого является своеобразное соглашение с группой олигархов. Оно не было положено на бумагу, но его смысл заключался в том, что олигархи должны были не вмешиваться в политику, не расставлять своих людей на командных должностях, не подкупать чиновников, не пытаться командовать государственными структурами и, конечно, не прибегать ни к каким махинациям для того, чтобы уйти от честного налогообложения. Контролировать выполнение обязательств со стороны олигархических структур, судя по всему, должен был руководитель администрации президента Волошин, который, очевидно, был сохранен в результате договоренности с «семьей». Он эту задачу не выполнил и был заменен на этом посту. Без работы Волошин, естественно, не остался — был сразу приглашен в одну из коммерческих структур.

Уже к 2003 году стало ясно, что условия не выполняются большинством тех, кто относился к группе олигархов. Может быть, самым вызывающим образом в этой группе вел себя Ходорковский. Путин встал перед дилеммой: либо смириться с существующим положением, либо положить ему конец. Но каким образом? На действия, которые могли бы привести к массовым репрессиям, Путин не пошел. Однако нужен был один какой-то шаг, который остановил бы олигархическую вакханалию. Так появилось вполне обоснованное с юридической точки зрения дело «ЮКОСа». Конечно, может быть, это дело следовало бы проводить несколько по-другому, например, я в открытую выступал против ареста Ходорковского до суда, но, так или иначе, суд состоялся и Ходорковский был осужден при соблюдении всех юридических правил, которые, кстати, действуют и на Западе в отношении тех, кто мошеннически избегает выплаты налогов.

Но означало ли все это тотальную кампанию? Отнюдь нет. Президентом Путиным был подписан указ, согласно которому срок возможного рассмотрения дел, связанных с недобросовестной приватизацией, сокращен до трех лет. За пределами этих трех лет дела рассматриваться не будут, если, конечно, они не содержат уголовные преступления. Это во многом стабилизировало обстановку в бизнесе.