Минотавр

Ты смущена? Или возмущена? Нет, я не слежу за тобой. Я люблю тебя, и у меня нет иного способа не потерять тебя окончательно, не потерять твой след. А это случилось бы непременно, полагайся я только на счастливый случай. Достаточно было уже того, что я встретил тебя.

Не грусти, любимая. Даже если у тебя тяжело на душе — заставь себя улыбнуться. Ради себя. Ради меня. Помни, что, несмотря на все ужасы, жизнь все-таки полна чудес.

P.S. В следующее воскресенье я окажусь неподалеку. Если тебе что-то нужно или если ты просто захочешь написать мне, зайди на здешнюю почту и оставь мне письмо — до востребования, как всегда. Я заберу его ровно в 17.00. Прошу тебя сидеть в это время в кафе рядом с вашей гостиницей. Как видишь, я не в состоянии придумать ничего нового…»

11

«Неизвестный и единственный друг мой!

Спасибо за цветы и конфеты. Я сказала родителям, что это — от университетских друзей. Ты видишь — из-за тебя мне приходится им лгать, и уже не в первый раз. Никто в мире не в состоянии был бы понять то, что происходит между нами; порой и я сама не могу. Но ты не оставляешь мне никакого выбора…

Ужасная смерть Г. Р… На самом деле все во много, много раз ужасней. Я усмотрела в ней кару небес. Но наказан был не тот, кто заслуживал кары, наказан был Г. Р., который ни в чем не виноват. Вся вина за случившееся на мне, и только на мне. Я собиралась выйти за него замуж без любви, вернее, не любя так, как любят, когда хотят жить вместе до самой смерти. Я писала тебе, что он мне нравился, и это правда. Но разве этого достаточно для свадьбы? Ты как-то писал мне о путанице, которая царит наверху, в небесной канцелярии, и вот снова кто-то перепутал виновного с невиновным, снова кто-то ошибся адресом. За то зло, что я готова была совершить, расплатился, и так страшно, ни в чем не повинный Г. Р. Теперь, мой невидимый друг, ты видишь, насколько все же ты во мне ошибся. Не такая уж я и умница, как ты меня уверяешь. А что до остального… поверь, если бы мы увиделись сейчас, перед тобой предстала бы несчастная маленькая уродина, на которую никто, включая тебя, никогда не обратил бы внимания. Как тут улыбаться? И чему?

Ты ведь знаешь, свою дипломную работу я написала о творчестве Луиса де Гонгоры. И вот, в минуту, когда я смотрела на мертвого Г. Р., мне пришли на память стихи. Две строчки:

Вот тело. Что в нем? Лишь немного крови…
Но могут жить два сердца в нем, —

и в тот момент я подумала — холодно, без сожаленья, без стыда, что это написано давным-давно обо мне и бедном Г. Р. Если бы я знала, что в нем бьются два сердца… может быть, все было бы иначе, может быть, я с радостью отдала бы ему свое сердце, может быть…

Это письмо я пишу тебе, сидя в том самом кафе возле гостиницы, где я буду снова сидеть в воскресенье, в 17.00. Как ты велишь. Но меня не оставляет мысль, что, может быть, именно в эти минуты среди людей в этом кафе находишься и ты. И даже сидишь рядом. А если нет — то разглядываешь меня, прильнув к витрине, снаружи. И сердце мое начинает бешено биться. Видишь, мой неведомый и таинственный друг, во что ты меня превратил. Как это все же жестоко. Но ужаснее всего то, что я тебе не верю. Не верю, что мы можем не встретиться. Страшно и другое: если, встретившись, я пойму, что ты не тот, кого я нарисовала в своем воображении и своих мечтах, я не прощу тебе этого никогда…»

12

После окончания университета Tea получила место преподавателя испанской литературы в одном равнинном городке на юге страны. К этому времени познания ее неизвестного корреспондента в испанском весьма углубились, и в каждое письмо он вставлял несколько испанских фраз или строк. Одно из писем он начал, перефразируя известное стихотворение Федерико Гарсиа Лорки «Баллада морской воды»:

Девушка с бронзовой грудью,
Что ты глядишь с тоскою…

И продолжил:

«Теа, дорогая, я не знаю, ждет ли меня „смерть у ворот Кордовы“, одно я знаю совершенно точно, что она не ждет меня в твоих объятьях. Когда настанет мой последний час, я буду далеко от тебя, но в самый решающий миг я буду к тебе так близок, как никогда раньше.

Пусть даже это произойдет на самом пороге смерти. Ты всегда была моим ангелом, ангелом жизни. И ничто, даже сама смерть, здесь ничего не изменит.

Мои письма кажутся тебе грустными, Tea, и потому ты решила, что я человек, склонный погружаться в печальное состояние духа. Это не так, уверяю тебя. Согласись, надо быть полным идиотом, тупицей, чтобы предаваться грусти, зная, что у меня есть ты. Когда ты весь заполнен любовью, в сердце только радость. И нет места для иных чувств.

Ты помнишь — у твоего любимого Гонгоры есть строки. Я настолько осмелел, что перевел их. Посмотри, что получилось:

Красавицы Куэнки в лес
Отправились гулять.
Одни — чтоб шишки собирать,
Другие — танцевать.