Минск. Путеводитель по Городу Солнца

Если двигаться от площади Виктории дальше, по правую и левую руку от вас по-прежнему будут тянуться вереницы дворцов для народа. Пройдя километр, вы встретите еще одну гигантскую площадь – площадь Колосса, названную в честь главного классика белорусской литературы. Вообще-то, в Городе Солнца было два поэта-гиганта, Купала и Колас. Но первого Госбезопасность в 1943_м скинула с десятого этажа гостиницы «Москва» в столице Империи, поэтому первым стал Колас, а Купале поставили памятник в сквере напротив цирка. То, что такая огромная площадь названа в честь литератора, говорит о том, что в империи Счастья слово было важнее реальности. По центру ее возвышается памятник в честь служителя Каллиопы в окружении музы со скрипкой – Эвтерпы, и Ареса – Аполлона с винтовкой. Напротив находится филармония – Дворец Полигимнии. За спиною Колосса начинается улица, что ведет к храму Гермеса, гигантскому чреву Комаровского рынка. На площадь выходит Университет физкультуры – символ конструктивистской эпохи. Его шесть тяжелых квадратных колонн разделяют две улицы, под углом уходящих к востоку. Когда от площади вы двинетесь дальше, то вновь попадаете на территорию Мудрости. По левую руку от вас начнется гигантский ансамбль Дворца политехники. От проспекта уходят кварталы его факультетов, в которых готовили инженеров для работы в фабричных предместьях. Чуть дальше вас встретит полукруглая величественная колоннада Дворца науки. Напротив него Академия муз. Талантливых юношей здесь обучали создавать декорации для империи Счастья. Миновав еще несколько дворцов для народа, вы ступите на последнюю площадь Города Солнца. Это зона Любви. Как-то так получилось, что в империи Счастья Любовь была наименее важным из всех соправителей Метафизика, поэтому здесь нет особых дворцов. Справа от площади берут начало два парка: Челюскинцев и Ботанический сад. В центре возвышается памятник в честь Любви, служившей при Метафизике Сталине. Добрый старичок в очках – Калинин – любил всех, но ничего не мог сделать даже для собственной старушки-жены, которую Метафизик отправил в концлагерь.

40

Я не любил Город Солнца, зато любил его Эрос. В детстве я этого не осознавал, но когда подрос, понял, почему отец никогда не мог остановиться. Такого количества юных красавиц я не встречал ни в одном другом городе мира. Его улицы всегда были наполнены этим особым видом хрупких, но изящных цветов. Может, им благоприятствовала земля, усердно политая кровью. Это не были розы – вид популярный в «Плейбое». Они не походили на крепких, но быстро увядающих бутонов южных красавиц. Рубенс, с его любовью к пышным хризантемам, наверное, тоже не нашел бы здесь вдохновенья. Скорее это были цветы Бодлера – декадентские орхидеи на тонких изящных стеблях. Позже этот вид стал популярен у модельеров и начал представлять дома Версаче, Шанель, Валентино, Армани на дефиле в Милане и Париже. Но в Городе Солнца они обильно произрастали повсюду, цвели естественной жизнью, буднично шествовали по подиумам его улиц, наполняя Город тонким ароматом соблазна. Как и все цветы, орхидеи Города Солнца любили лето. Зимой они замыкались, прятались в пальто и шубки. Зато когда приходило лето, они распускались, заполняли улицы, дворы, парки и цвели среди ваз, аллей и фонтанов. Они дополняли декадентскую эстетику улиц сладкой эстетикой распутства. Без них Город был бы другим. В нем не хватало б цельности стиля. Полноты ощущения упадка с присущим ему языческим эросом, не обремененным пуританскими нормами воздержания. В стране Счастья не было разврата. Но все им занимались, только скрытно. Любовь с орхидеями была делом несложным. Они отдавались ей охотно из чувства. Это потом, когда в Город пришел капитализм, они начали оценивать вас через содержимое кошелька и выезжать в страны, где кошельки весили больше. А в то время они были, как цветы, открыты. Достаточно восхититься ими на улице, обаять – и они были ваши. Сорвать орхидею можно было везде – в магазине, театре, баре. Но вероятность встретить ее была значительно выше на улицах и скверах, примыкавших к проспекту. И, конечно же, на самом проспекте, куда, надев самые соблазнительные наряды, они стекались со всего Города и, без всякого дела дефилируя по нему, с удовольствием собирали похотливые взгляды прохожих. Когда-то конкуренцию им составляли гипсовые орхидеи – полуобнаженные Венеры, которые, с веслами в руках прятались в зарослях парков. Наверное, образ Венеры с веслом очень нравился Метафизику, поэтому они стояли во всех городах империи Счастья. Скульптор, который ее слепил, сделал это очень натуралистично. Венера с веслом полнилась плотью, проступавшей сквозь слои штукатурки или масляной краски. К сожалению, как и любая плоть, гипсовые Венеры были не долговечны. Помню, последняя из них еще стояла в парке Челюскинцев в конце семидесятых. Но потом исчезла и она.

41