Минск. Путеводитель по Городу Солнца

Орхидеи Города Солнца также были подвержены увяданию, но, в отличие от гипсовых, на их месте всегда вырастали новые. Важнейшим из орхидейных мест Города был бульвар у Феликса, который тянулся от Дворца госбезопасности к амфитеатру Дворца физической культуры. Официально улица называлась Комсомольской, но в начале бульвара стоял бронзовый Цветок зла – памятник Феликсу Дзержинскому, человеку из предместий Города Солнца, который основал аппарат Госбезопасности, за что вошел в пантеон наиболее почитаемых бого-героев страны Счастья. Бронзовый бутон железного Феликса почему-то всегда манил не только орхидей Города Солнца, но и всякую непонятную публику, с которой их знаменитый земляк, будь он жив, расправился бы с огромным революционным сладострастием. К счастью, памятник Командору революции, руки которого, как говорили, были по локоть в крови, предусмотрительно обрезали по локоть. Из мраморного постамента торчала лишь грудь с головой, да и то всегда обильно засранная местными голубями. Зато вокруг Железного Командора располагалось множество питейных заведений. Позже к ним прибавились круглосуточные магазины, поэтому летом жизнь на бульваре у Феликса не стихала всю ночь, ненадолго замирая лишь перед рассветом. Но уже ранним утром на его скамейках снова появлялись какие-то подозрительные персонажи, которые с заблудившимися в рассвете немного подвядшими орхидеями пили пиво, купленное в ближайших гастрономах. В полукилометре от Дворца госбезопасности располагалось другое орхидейное место – улица Ленина. От улицы Маркса она разрасталась широким тенистым бульваром под старыми тополями, пересекала проспект и тянулась до Интернациональной. На бульваре стоял еще один бронзовый безрукий бутон. Правда, не Ленин. У Ильича всегда имелась хотя бы одна рука, чтобы указывать путь к коммунизму. То был памятник летчику, который геройски погиб, кажется, столкнувшись в воздухе с самолетом японского самурая. Центральную часть бульвара составляли два высоких, облицованных охристым камнем, симметричных дворца для народа. Между ними пролегала известная всему городу «стометровка», на которой жизнь не затихала даже в морозы. Начиналась она в павильоне популярной пивной, построенной большевиками на месте снесенного ими костела Святого Духа. Затем перебиралась в ресторан «Потсдам» – богемное заведение, известное в народе под названьем «Поддам». Потом перекатывалась через улицу в стекляшку «Пингвин», место, где собирались хиппи Города Солнца, а также заезжие пиплы из других городов Союза. Далее следовала в популярное орхидейное заведение, которое почему-то именовали «Помойка». Перепрыгивала через проспект в ресторан «Неман» – обитель командированных дядек в недорогих серых костюмах, с усохшими от стирок кургузыми штанами и дерматиновыми дипломатами в руках. Рядом находилась «Пиццерия», собиравшая всех – командированных, орхидей, волосатых пиплов, уголовников, богему и просто людей с автобусной остановки. Заканчивалась она в «Утюжке» – маленьком уютном кафе, где орхидеи были особенно свежи и прекрасны. Но главным питейным заведением бульвара на Ленина был сам бульвар. Его скамейки под тополями, которые в союзе со скамейками соседних дворов, где орудовали Яшка-король бутылок и внучка Ленина, и несколькими винно-водочными магазинами образовывали гигантский питейно-развлекательный комплекс. Среди орхидей бульвара на Ленина встречалась особая разновидность – герлы, цветы тусовки, орхидеи-хиппи, считавшиеся самыми продвинутыми орхидеями Города. Они увлекались дзеном, читали Сэлинджера, Борхеса, Воннегута, Гамсуна, Кобо Абэ и предпочитали алкоголю наркотики, которые тогда только начинали проникать в Город Солнца. В состав питейного комплекса входило еще одно место неподалеку от бульвара – «Дом масонов», приютившийся в развалинах Верхнего города. В этих кварталах якобы велась реставрация, но шла она медленно. Поэтому пустые коробки домов годами оставались беспризорными руинами, в которые обитатели бульвара отправлялись, если хотели курнуть или заняться любовью. «Дом масонов» стоял особняком на окраине. В XVIII веке здесь располагалась масонская ложа, позже запрещенная указом какого-то императора. Сразу за домом начинался крутой обрыв к реке, обильно заросший беспризорной сиренью. Если хотелось уединиться и вдохнуть воздух старого Минска, мы отправлялись к «Дому масонов». Говорили, что в этом заброшенном особняке водились привидения. Правда, я их здесь не встречал, но это место действительно обладало какой-то дивной энергией, пронизывающей тебя и герлу-орхидею, с которой ты целовался, стоя над пропастью в зарослях сирени.

42