Минуя границы. Писатели из Восточной и Западной Германии вспоминают

Однако есть в той эпохе и объединяющее — например, существовавшая по обе стороны Стены и указывающая на историческую общность тяга к созерцанию пупка: как будто по-прежнему мнили себя пупом земли — давешним, еще не расщепленным.

Чтобы посетитель за цифрами, фактами и отвлеченным созерцанием истории не расхолаживался, в этом зале ему настоятельно предложено включиться в действие. История, которую можно потрогать и послушать, — такова негласная концепция музея.

Я стою перед невидимым мерцающим пультом. Нажав кнопку, можно вызвать дух времени — разных времен, черно-белые фотографии которых безмолвно глядят на нас со стен, — и заставить его говорить. Эфирно-опьяняющий контакт поможет установить спиритический медиум двадцатого века — магнитная лента. Или, что еще проще, память.

Голоса времени, канувшие вместе с ним…

— Как вам всем известно, болото «фронтового города» Западного Берлина грозило отравить атмосферу в нашей Германской Демократической Республике. Мерами, предпринятыми тринадцатого августа, мы лишь протянули санитарный кордон, э-э-э, я бы сказал, «пояс здоровья» вокруг этого болота «фронтового города» Западного Берлина. Это имеет для нас двойное значение. Во-первых, мы нанесли тем самым поражение западно-германскому милитаризму и одновременно весьма чувствительно уменьшили опасность военных провокаций со стороны Западного Берлина. Во-вторых, мы добились следующего… Ну, вы знаете, наркотически зависимых, как известно, в их же интересах и для их оздоровления изолируют от наркотика. Точно так же мы отделили некоторых одурманенных болотом «фронтового города» граждан нашей республики в их собственных интересах, ради их же выздоровления от этого болота Западного Берлина. И я убежден, что у большинства из них болезнь еще излечима.

Это говорил д-р Айзенбарт[50], он же Вальтер Ульбрихт! В 1961 году.

Подхватываем чемоданы, которые, кажется, стали тяжелее, — и к следующей станции нашей обзорной экскурсии!

Тут посетитель входит или же вступает прямиком в историю. Делаешь несколько шагов по привокзальной площади, расположенной с северной стороны (некогда стоянка извозчиков, впоследствии — такси), и подходишь к застекленному павильону «Отъезд». Вход к выходу. Этот павильон в народе известен как «дворец слез». Архитектура поражает как бездарностью, так и изощренностью. При расставании протягиваешь руки поверх железного барьера, который специально так сконструирован, что расходящиеся перила по мере продвижения разъединяют вас. Это действовало душераздирающе… «дворец слез».

Первая дверь: паспортный контроль.

Гость музея протискивается в узкий проход.

Я начинаю понимать, что значило просочиться здесь тайком.

Крашеные стены, стальные штанги, стеклянное окошко перед носом. Приблизительно на уровне груди посетитель может разглядеть замок-защелку заграждения. Ручки у этой дверцы нет.

Эта высокая узкая дверца заставляет меня съежиться до роста пораженного ребенка. За затылком зеркало.

В кабинке за стойкой сидит приветливый молодой человек, переодетый пограничником. Он как раз завтракает. Вот он смахивает крошки с уголков рта и берет предъявленные билеты с целью их проверки.

Интенсивный обмен взглядами, служащий на мгновение перестает жевать, затем кивает мне, возвращает бумаги, дверца открывается: высокий, большой зал…

Пока ищу свою очередь, вижу, как на противоположной стороне, на обратном въезде одной женщине велено открыть чемодан. Она обстоятельно выгружает свои вещи. За гладким столом стоит досмотрщица — вон та, переодетая таможенницей. Экскурсантша неловко возится с замками чемодана, она смеется, но вскоре начинает потеть, бледнеет, раздражается.

Эффективно размещенное вложение! Для посетителей, почти достигших конца обзорной экскурсии, таким образом возникает еще один повод напрячься. Кроме того, это превосходная имитация: поскольку сегодняшний посетитель, естественно, так же мало, как и тогдашний путешественник, знает, что ему можно ввозить, а чего нельзя и что соответственно, в его чемодане окажется таможенно-подозрительным — в итоге он так же удивленно, как и таможенница, застывает перед кучкой всякой всячины, явившейся на свет Божий из темной утробы чемодана…

Хороший кондиционер при этом исправно снабжает всех свежеспертым, застоявшимся воздухом — давним флером этого зала; у посетителя от этой имитации перехватывает дух.

В углу зала мерцает экран. Демонстрируемый здесь просветительский фильм кратко знакомит с теми станциями, которые надо было миновать до своей, как это называлось, «поездки на Запад». Этот фильм нужно увидеть своими глазами, чтобы понять, что вокзал Фридрихштрассе в некотором смысле является конечной станцией поездки, начинающейся именно сейчас.

— Подача заявлений.

— Ходатайства со стороны родственников.

— Зал ожидания.

— Простите, кто последний?

— Срок: через две недели.

— Да, вы можете подождать.

— Зал принятия решений.