Минус два

— Тише! Остановись, девочка моя! Я… Я не подумал об этом так… Я не прав, прости! — заскрежетал зубами Андрей, в глазах которого потемнело, и крепко сжал женщину в объятьях.

— Простить тебя? — охнув, вскрикнула Эмма, — Андрюшенька, родной мой, это ты прости, что я уже никак не могу без тебя!

— Эммочка… — хрипло проговорил мужчина, — Ты права, нужно отвечать за свои слова и за своих близких…

— И за меня? — снова заплакала женщина.

— За тебя теперь в первую очередь… И важные решения нужно принимать с холодной головой и… вместе.

— Со мной, да?

— С тобой. Думаю, сегодня ничего хорошего я сделать просто не смогу, а потому… Поедем в отель и напьёмся, а?

— Поедем…

Оставшуюся часть суток они пили, закусывали по настоянию Эммы, снова пили, молча занимались любовью, отчаянно пытаясь найти в этом спасение от боли, опять пили и даже разговаривали, старательно обходя серьёзные темы и воспоминания, где их всегда поджидала Катрина… И так пока не упали… Андрей проснулся около семи утра, лёжа в постели и уткнувшись носом в обожаемые груди Эммы. В голове шумело. Мужчина давно привык, что в тёмном Княжестве похмелье мучает его крайне редко, но сегодня оно было весьма ощутимо. Он взглянул на Эмму, пившую накануне, если и не наравне с ним, то уж с явным для себя перебором точно. «Бедная девочка!» — подумал он, увидев с какими страданиями, она пытается открыть глаза. Эмме было плохо, очень плохо, до тошноты и бессильной слабости, очень-очень плохо…

— Девочка моя, не делай резких движений! Я сейчас… — тихо произнёс Андрей, проворно вскочил с постели и вышел из спальни. Вернулся он с мокрым полотенцем и большим графином, наполовину наполненным льдом, залитым виски с колой, и одним стаканом тонкого стекла на двоих. Мужчина пил сам и вливал холодную жидкость в свою женщину, на лбу которой лежало сильно смоченное ледяной водой полотенце. Через некоторое время он осторожно взял охающую Эмму на руки и понёс ванну, где ей снова стало худо… Андрей носил свою Эммочку туда и обратно трижды, менял полотенца, заполнял опустевший графин, стелил свежую простынь на постель… Через полтора часа женщине стало лучше.

— Если бы я знала, что ты будешь так со мной носиться, напивалась бы регулярно! — произнесла она слабым голосом.

— Дурочка! — нежно произнёс в ответ мужчина.

— Мне тоже хочется сделать тебе приятное, мой Господин, но сил ещё нет, — слабо улыбнулась Эмма, — Возьми сам свою слабую, но любящую рабыню, если хочешь…

— Если бы я знал, что тебе станет от этого лучше…

— Ох, в этом даже не сомневайся, мой родной!

Никогда в жизни Андрей не занимался любовью с такой осторожностью и даже опаской, но когда перед ним распахнулись белые ноги Эммы, а во взгляде женщины он прочитал стыдливый призыв…

К обеду Эмма пришла в себя. Они плотно, с горячим супом, поели и обсудили необходимые в ближайшие дни действия. Андрей не утаил от подруги ни единого пункта из намеченного им плана. О том, чтобы уйти в подземелья, оставив секретаршу здесь, не было уже и намёка. Если бы не события, которые привели к такому их единению, Эмма считала бы себя счастливейшей из женщин…

Ближе к вечеру Андрей на такси отправился в коттедж, где предупреждённые о его приезде женщины подготовились к раннему ужину. Встретили его с радостью. Юлия-Инна смотрела на него сдержанно, ожидая новостей, Соня с немым вопросом, Нира с плохо сдерживаемой радостью, но мужчина не торопился с объяснениями, не был словоохотлив, держал себя приветливо, но без привычных шуточек. Лёгкий ужин прошёл тихо, к его окончанию Андрей поднял бокал за присутствующих дам.

— Спасибо Соня! Спасибо Нира! Вы нам очень помогли! — произнёс он. Софья с некоторым удивлением радостно кивнула, лицо Ниры озарила тёплая улыбка, — Обстоятельства складываются таким образом, что нам с Ю… с Инной потребуется провести некоторое время наедине. Надеюсь, вы понимаете меня правильно — слишком важные дела нам предстоят. Думаю, не следует напоминать, что всё происходящее здесь следует оставить в строжайшей тайне. Впрочем, на днях я смогу удовлетворить ваше любопытство, хотя бы частично.

— Да, Господин! Значит, нам пора собираться и уезжать?! — с нескрываемым разочарованием спросила Нира, пользуясь молчанием остальных.

— «Бедная… Она же замучается, когда я уйду! Надо что-то придумать…» — наблюдая за полными страстного, плохо скрываемого желания взглядами чернявой еврейки, подумал мужчина, но вслух сказал другое, — Машина за вами приедет через час, а пока… Я отправляюсь в сауну и ты, Нира, можешь составить мне компанию, если хочешь…

Андрей мог просто взять её за руку и повести с собой, а тут… Сказать, что она обрадовалась, значит не сказать ничего. Соня посмотрела им вслед со вздохом, Юлия с одобрительной улыбкой… Нира ластилась к мужчине в бассейне, в парилке и снова в бассейне, а когда он уложил её на рыжую койку в комнате отдыха сауны, неожиданно покраснела и заговорила:

— Вы считаете меня нимфоманкой, Господин Андрей, я знаю… И не только Вы… Это может и так, но не совсем, а лишь отчасти… Я пытаюсь бороться с этой напастью, но когда вижу Вас…