Минус Лавриков. Книга блаженного созерцания

И все же, чтобы не околеть от стужи, он попросился в брошенную баньку на окраине, за сгоревшими избами, небось пустят, и будь что будет. Поживет там. В конце концов это тоже судьба — судьба молчуна–отшельника. Ведь жизнь вокруг все равно прекрасна! Снег белый, как фата невесты, даже если эта невеста — сама Смерть. А еще снег слепит, как самая белая на свете бумага, на которой весна швейными машинками своих дождей настрочит зеленые буквы…

А про свободную баньку ему в случайном разговоре сказала одна очень миловидная женщина лет тридцати. И как со временем выяснилось, сказала не случайно — приглянулся ей мужичок.

Ее звали Таня, как и жену Мини. О чем он, удивившись, сразу ей и поведал.

Чернобровая, казацких корней, она стала приходить к нему вечерами по синим сугробам и черной крапиве с хлебом и термосом, порой с куриной ножкой в пакете. Она приносила и полешки в рюкзаке. Миня топил печку, и они сидели, глядя в огонь, и гостья расспрашивала подробно о его жене.

— Она хорошая, — бормотал еле слышно Миня. — А я… плохой…

— Почему ж ты плохой, если все время о ней помнишь? — протестовала молодая женщина, от которой истекал пряный жар ее чистых волос, ее чистой холщовой и шерстяной одежды. — Если все время о ней говоришь?.. А чем она занимается?

— Переводчик… — отвечал Миня. — С английского и на английский.

— Ой, я тоже английский учила, — обрадовалась Таня Капранова. — Ду ю… спик инглиш? Йес.

Почему–то Миню это известие в полудреме, в мороке усталости обрадовало до невероятности. Он заозирался. Он подумал: может быть, это жена Таня в чужой одежде пришла его спасти? Все правильно поняв, положил русую круглую голову на могучее плечо женщины и продолжал рассказывать.

— К нам иностранцы летят… деньги хотят вложить во всякие проекты… не надо, говорит, их бояться… Да и я понял: они меньше обманывают, чем наши воры в чинах.

— Наверно, — радостно соглашалась деревенская Таня.

— А еще приходят к ней окрестные женщины, советуются насчет одежды. Татьяна насчет моды большой специалист.

— Да? А что сейчас носят в городе? — спрашивала местная Татьяна. — Что она советует им?

Миня зажмурился и вспомнил умный говорок жены, ее прогнозы насчет моды, ныне повторенные многократно.

— Юбки стали более объемные и… многослойные.

— Это как? Как раньше?

— Наверно. — Миня шмыгнул носом. — Асимметричные. Спереди юбка еле колени прикрывает, а сзади — почти до пят. Шифоновые юбки — поверх узких брюк. Оборки и воланы в нижних юбках.

— Ой, как интересно! Я нашим расскажу.

— Брюки — или очень широкие, или очень узкие, чтобы облегали… Широкие — для официальной обстановки. Узкие — с туфлями на шпильках или с сапогами… Да, снова возвращается кожа.

— Можно турецкую?

— Наверно. Отсюда незаметна граница между брюками и сапогами…

— Да–да, поняла! Но сейчас же зима…

— Пальто классическое… маленькое, черное, из твида. Или из бархата. Силуэт прямой. В моду входят капюшоны.

— У меня есть! — кивала Таня. — Еще чё помнишь?..

— Насчет обуви. Квадратный мысок уже не в моде. И расширяющийся каблук.

Головные уборы — Джорджио Армани предлагает шлем летчика из черной кожи…

— Зачем?! — Таня рассмеялась. — Уж лучше скафандр?!

— Я не знаю. А Джон Гальвано рекомендует вязаные шапочки с ушками этнических расцветок. Свитера — кольчуги. Цветные аппликации. — Миня, не открывая глаз, бормотал–сипел, что запомнил, как глухарь, мало осознавая, о чем говорит. Он сидел, положив руки на коленные чашки, подставив лицо жаркому дыханию банной печки и нежному дыханию — сбоку, рядом — завороженной Тани. — Шарфы… широкие, длинные. Вязаные накидки. К осени идет шелковый жилет. Или вязаный. Носить как с шелковой блузой, так и с футболками. Вечерний туалет — кружево, шифон, шелк и атлас. Опять же двухслойные юбки.

— Это понятно, — кивала Таня, очарованно глядя на странного мужичка.

— Стиль «Flower power» — тишетка, юбка, мюли, броши — цветами пропитана каждая вещь. Заколки и украшения в волосах в виде цветов. Основной цвет — голубой. Из цветов делают не только резинки, но и зажимы–невидимки для волос. Камушки–пайетки на голове. А самая топовая вещь — из мелких камушек хрусталя, так говорит Татьяна..

— И как ты все запомнил?!.. Надо же.

— Ну как же! — сказал Миня, боязливо покосившись на нее, молодую и необычайно красивую. — Вы же, милые женщины, — венец природы… вы всё: и солнце, и луна, вы — розы и соловьи… вы носите в себе вечность, все будущие поколения…

— Господи, как я рада, что и меня Таней зовут… — вдруг выдохнула Таня и, не удержавшись, обняла со всей силой Миню. — Вот жалко только, моего не Мишей зовут…

— А как? — доброжелательно спросил Миня.

— Борей. Но он сейчас в тюрьме… ему все равно…

— Он сегодня не вернется? — с тревогой спросил Миня, хотя совершенно был не виновен перед неведомым Борей и не собирался посягать на честь его жены.

— Ну, что ты? Ему еще три года. — Закусив губу, она посмотрела, как и Миня, в огонь. — Если не сбежит… — И простонала. — Миня! — Кивнула на часы. — Время позднее! Меня свекровь обещала убить. Завтра я не приду… Давай на прощание… закроем глаза…