Минус восемнадцать

– Но в этом случае этого не произошло. – Послышалось, как включили душ.

– А что тогда произошло?

– Вот этого я до конца не поняла. Половину, принадлежавшую Акселю, продали в понедельник 27 сентября 2010 года, и деньги в обычном порядке покупатели перечислили на его счет. Точнее пятьдесят три миллиона, а это тебе не фунт изюма. Кстати, почему ты не спросишь, как мне удалось все это выяснить?

– Да, прости. Как тебе это удалось?

– Хорошо, что ты спрашиваешь. Мой персональный менеджер в Сбербанке. Настоящая глыба. Думаю, он искал в архиве несколько часов. Во всяком случае, Аксель фон Юлленборг жил далеко не по средствам и заложил свою половину имения со всеми потрохами, что, в свою очередь, означает, что двойняшки не получили ни кроны, поскольку почти вся сумма от продажи досталась кредиторам. То есть банку.

– А они не могли сами купить это? – спросил Фабиан и понял, что, наверное, им, наконец, удалось проделать весь путь обратно к исходной точке. – В этом все и дело, – продолжил он. – Отомстить их отцу Хеннингу фон Юлленборгу, не только убив его и двух его законных сыновей, но и забрать себе все.

– Именно это я и подумала.

– Тогда что не так?

– Покупатели. Совсем другая пара. Стен и Анита Стрёмберг.

93

Сначала Санни Лемке почувствовала огромное облегчение, выбравшись из здания полиции. Благодаря свежему бризу, дувшему ей в лицо, когда она спешила оттуда, и безоблачному небу, простиравшемуся до бесконечности, у нее сразу же улучшилось настроение. Она, конечно, осознавала, насколько ей в полиции безопаснее, но ей претила мысль о том, что она проведет взаперти еще одну ночь.

Этим были пропитаны стены. Все, что она так сильно старалась заглушить, вернулось к жизни, как только она почувствовала запах, присущий только СИЗО. Все разы, когда они забирали ее только для того, чтобы скоротать ночь. Все то, что никому не надо испытывать, и чего никогда не было, когда первые лучи солнца начинали проникать сквозь зарешеченное отверстие.

Она много раз спрашивала себя, почему, когда ответ на самом деле был проще простого. Потому, что они могли. Потому, что им было слишком скучно слишком длинной ночью. Потому, что она была одной из тех, для которых правила вне игры и которые внезапно дают обет молчания. Теперь она оставила все это позади и уже ушла достаточно далеко, чтобы их взгляды и руки не могли до нее дотянуться.

Но идти ей было некуда. Нет такого места, где она не рискует встретить кого-то из остальных. Тех, кого она считала своими друзьями и на которых рассчитывала, но которых оказалось так легко купить, что хватило семидесяти пяти, чтобы они ее выдали.

Ее единственный шанс – надеяться на эту Дуню Хоугор. На то, что Дуня не такая, как все, что она сдержит свое обещание и схватит их. А пока ничего не остается, кроме как уйти в подполье и стать невидимой для всех, кто уже был невидимым.

И эта машина, которая, судя по звуку, преследует ее. Может быть, у нее просто паранойя. Может быть, водитель просто заблудился и ищет, где припарковаться. Что бы то ни было, это пугало ее до смерти.

Пока ей удавалось не заглянуть через плечо. Она даже не побежала, прекрасно понимая, что показать свой страх все равно, что полезть в петлю. Лучше стараться вести себя, как обычно, и продолжать идти вперед, будто у нее есть цель. Будто у нее действительно есть жизнь, которая ждет ее за углом.

Может быть, это и нужно сделать. Пересечь запретную черту. Перейти в видимый мир и спрятаться в одном из этих роскошных домов, которые стоят пустые и ждут, когда их владельцы вернутся домой из Таиланда, элитной квартиры в Копенгагене или деловой поездки в Лондон. Если правильно выбрать дом, она наверняка сможет остаться, пока все не уляжется.

Она разработает свою методику и будет высматривать запрограммированные полоски света и белье, которое слишком долго сушится. Или машину, припаркованную у въезда в гараж и покрытую пылью. Проникнуть вовнутрь не составит никакой проблемы. Достаточно большой камень и окно с задней стороны – больше ей ничего не надо.

Наконец-то у нее есть план. Всего лишь через несколько часов, когда вечер перейдет в ночь, она будет лежать в горячей ванне с ароматными маслами, а потом первый раз за бог знает сколько времени заползет под хрустящие, только что выстиранные простыни.

Чем больше она об этом думала, тем ей казалось удивительнее, как эта идея раньше не пришла к ней в голову. Почему ни она, ни кто-либо другой не заявили о себе и не наплевали на закон, который все равно никогда не был на их стороне. Почему никто из них даже не думал ограбить банк или, по крайней мере, совершить кражу со взломом вместо того, чтобы шляться и просить милостыню.

Машина. Она исчезла, или просто Санни не думала о ней последние минуты? Сейчас машина, во всяком случае, опять вернулась. Звук двигателя, который работал почти на холостом ходу, поскольку автомобиль двигался очень медленно. Перед Санни находилась автобусная остановка, и, проходя мимо стеклянного навеса, она увидела отражение «Сааба» горохового цвета в одной из стеклянных стенок.