Минус

Часов до пяти утра чуваки во главе с Саньком бузили в общаге. Бегали за водярой, орали, слегка подрались несколько раз. Заливались то у призывника, то у нас.

Леха, одурев от жратвы и пойла, цеплял своих новых дружков, задирался, и только чудом ему как следует не вломили.

Наконец все попадали кто где, а в половине десятого пошли провожать новобранца. Мы с Лехой, конечно, остались. Слышали, как Санек в коридоре рыдающе повторял, что он баран, которого ведут на скотобойню. Он вроде порывался вернуться домой, но чуваки, гогоча, толкали его дальше, к лестнице. Монотонно ныл Сережа, что-то тихо говорила Лена, кажется, просила мужа успокоиться...

Целый день в общаге без денег, даже без курева - настоящий ад. К тому же на улице дождь. Никуда не сунешься в такую погоду. Да и куда... Кто где обрадуется моему явлению?.. Лежу на кровати, пытаюсь дремать, пью безвкусную воду из пластиковой бутылки, докуриваю из пепельницы бычки.

Ближе к вечеру меня потянуло поговорить.

- Слышь, - поворачиваюсь к соседу, - прикольно будет, если Саню в натуре там грохнут.

- Ну и хрен с ним! - Леха кряхтя перевалился с одного бока на другой; сетка кровати от этого болезненно поскрипела. - Кому он нужен? Ленка плакать не станет, предаков у него вроде нет. Что живет он, что не живет... пустое место.

- Да, вообще-то...

6

Каждый божий день со служебного хода являются в театр что-либо продать. Ведьмоподобные старухи с метровыми толстенными косами в целлофановых пакетах, старики с обшарпанными венскими стульями, мелкие коммеры, предлагающие по дешевке доски, ДСП, ДВП, краску, запчасти для автобуса. Сегодня, например, знакомый околотеатрошный забулдыга притащил обезглавленного, наскоро ощипанного гуся. Поругался в коридоре с вахтершей, прорвался в брехаловку.

- Добрый вечерочек! - кланяется во все стороны. - Здоровьица вам.

Актеры через губу отзываются на его приветствие; они уже переодеты во фраки и пышные платья, надежно загримированы. Превратились в дворян столетней давности. Они как никогда сейчас далеки от этого грязноватого, немытого мужичка с улицы. Но тот не понимает, предлагает по-свойски, будто обыкновенным людям:

- Ребятки, гуська не желаете? Свеженький. - Мужик приоткрывает пакет. Жи-ырненький гусек, почти пять кило! Запечете, объедение - у-ум!

Супруг актрисы Кругловой, тоже актер, но не переодетый (не занят сегодня), дернулся было оценить товар. Круглова схватила его за руку, зашипела что-то.

Стареющий красавчик Храпченко в белоснежном дачном костюме и легких белых туфельках, с хохолком на голове, прогуливался по брехаловке, презрительно поглядывал на мужичка. Другие и не глядели, брезговали.

- Всего полтинник, а? - продолжал забулдыга просить-уговаривать. - У нас там гости как раз, день рожденье женино, а выпить вот... Гуська пришлось это самое... Хороший гусек, нежненький. А? Запечете.

Первый звонок. Вот-вот на сцену. Храпченко, морщась, подступил к мужичку:

- Не нужно никому вашего... Ступайте, любезный. Ступайте, говорят вам!

Мужичок пробежал потухшим взглядом по брехаловке, вздохнул с обидой. Развернулся, вышел.

После спектакля, оказавшись в своих привычных одеждах, в обыденной жизни, торопясь к автобусу дядь Гены, многие наверняка вспомнили о гусе и стали раскаиваться: "Эх, зря, зря! Пять, да пусть и четыре кэгэ за полтинник дешевле некуда. В буфете надо было занять, хоть с мяском бы были. Эхе-хе... нда-а!..".

Дождь третьи сутки почти беспрерывно. Такой мелкий, упорный октябрьский дождь. Зонта нет, на работу пытаюсь добираться автобусом.

Оранжевые вместительные "ЛИАЗы" с улиц почти исчезли, вместо них маленькие "ПАЗы" и старые "Икарусы" с предприятий, - таким образом шоферы днем подрабатывают, заменяя стоящие на ремонте или без топлива автобусы обедневшего пассажирского АТП. На "Пазиках" и "Икарусах" большими буквами предупреждение: "Без льгот!". Старушки на остановках ругаются, завидев их, и терпеливо ждут привычных, но редких теперь "некоммерческих". Я тоже их жду, прячась от дождя под крышей остановки. Денег ни копья, до театра пешком идти нереально промокну до костей; Минусинск хоть и небольшой, но растянутый, как черт. В патэпэшном "ЛИАЗе" есть шанс проехать бесплатно, упросить кондукторшу, а в коммерческих плату взимают при входе, чаще всего какой-нибудь бывший боксер, глухой к просьбам и готовый вышвырнуть настырного халявщика. У него на все один ответ: "Проезд - два рубля. Не задерживай, дай людям пройти". И смотрит так: сейчас, дескать, по роже схлопочешь.

- О-ох, вон, кажись!

- Наконец-то, Господи, - оживились старухи.

Забит "ЛИАЗ" уже, ясное дело, с конечной остановки. По большей части пенсионерами, и запах в салоне от этого специфический, стариковский, старушечий. Удушливая смесь корвалола, кислого пота, лаванды, залежавшейся, сыроватой одежды.

Пробираюсь в середину салона, где, как обычно, посвободнее. Только устроился, уставился в окно - голос кондукторши. Ругается с кем-то. Может, пенсионного удостоверения нет у кого или просто отказываются платить... Скоро и мне придется с ней поругаться.