Минута молчания

С приветствием к залу выступил норвежский эксперт, он обратился к собравшимся со словами «My dear friends and colleagues»,[24] его английский звучал почти мелодично, через своего переводчика он возвестил радостную весть, что последнее урегулирование квот на ловлю сельдей в Северном море принесло всеми ожидаемый успех. Эта констатация факта была встречена аплодисментами; у меня сложилось такое впечатление, что все присутствующие приложили руку к этому общему успеху. Потом были сделаны два коротких реферата; шотландский эксперт говорил какими-то тезисами, записанными у него на бумажке, — о драматической ситуации в ловле угрей, он даже опасался, что возможно предсказать самое худшее, угорь вскоре исчезнет из наших вод, если не ввести защитные меры, и в этой трагической ситуации он обвинил не только одних браконьеров, но и произошедшие изменения в течениях Атлантического океана, превосходившие силы маленьких стеклянных угрей, которые по-прежнему плывут к нам из Саргассова моря. Стелла только пару раз переспросила его, хотя временами спасалась описательным переводом — я заметил это по задержкам речи, вызванным подбором слов. Шотландский эксперт поблагодарил ее, сделав легкий поклон, с улыбкой пододвинул к ней листок бумаги, письменное пожелание счастья и успехов, как я предположил.

Позднее я обнаружил, что этот человек был также моменталистом в живописи, он изобразил Стеллу в образе русалки, с изящно изогнутым рыбьим хвостом. Ты выглядела сказочно красиво, Стелла, так что я готов был повсюду следовать за тобой, даже на дно морское.

Ему, шотландскому эксперту, было предоставлено позже право объявить перерыв в заседании, ухмыльнувшись, он указал на столы, покрытые скатертями, с угощениями на них, и объявил: «The Bazar is open».[25]

Стелла кивнула ему, и мы пошли вместе к столам, на мой комплимент она не обратила никакого внимания. Словно это была ее обязанность, она взяла мою тарелку, разъясняя, что нам предлагает шведский стол, и наполнила ее на пробу разными яствами. Какой выбор! Одна только селедка была представлена по меньшей мере двенадцатью блюдами: в желе, в соусе из пряных трав, копченая, жареная и, само собой разумеется, молодая сельдь матьес, а также завернутые рольмопсами филейные кусочки сельди с кружочками соленых огурчиков, обложенные кубиками льда. Рядом розовела семга и манили жирные куски филе палтуса и темно-красные кубики тунца, филе морского языка тоже не было забыто, рулетики из щуки и бледные куски морского черта — для рыбных экспертов из семи стран на столах было накрыто все благословенное богатство морей; то, что не было угря, меня не удивило. Один раз я лоб в лоб столкнулся с шотландским экспертом, он одобрительно оглядел мою тарелку; вежливо извинившись, спросил, не рыбак ли я, «native fisherman»;[26] а когда я в ответ сказал: «We are only fishing for stones»,[27] он засмеялся, очевидно, приняв это за шутку.

От меня не ускользнуло, что он старался держаться поближе к Стелле; с кем бы он ни говорил — он всегда смотрел мимо своего партнера или поверх него и искал глазами Стеллу. Поедая приготовленную на пару макрель, она показала мне его экспромт, он изобразил тебя с длинными волосами, с большими мечтательными глазами, глядя на твой изогнутый покрытый чешуйками рыбий хвост, я невольно дотронулся до тебя. Ты не убрала руку, небрежно помахав польскому эксперту, «Пока, я сейчас приду», повернулась ко мне и сказала: «Сегодня вечером, Кристиан, я жду тебя, стукни мне в окно» и, глядя на игривый портрет, добавила с улыбкой: «Come and see».[28]

То, что эксперты по рыболовству способны были оценить и музыкальный экспромт, они доказали бурными аплодисментами, которыми встретили певца, приглашенного для них их председателем. В собственном сопровождении на гитаре, он спел об их мечте и их озабоченности, так как заклинал море и ветер и не в последнюю очередь полную печали мать, что ждет возвращения своего сына из морской дали; они хлопали в такт. И Стелла тоже хлопала, а когда некоторые из экспертов двинулись потом к бару, она с ними не пошла.