Минувших дней людские судьбы

Надо отдать должное самообладанию С. И. Мамонтова, он прекрасно понимал и видел, какая травля велась против его имени, сколько сплетен и домыслов ходило в известных кругах высшего света. В газетах ёрничали, называя его «давним покровителем муз». Даже Ф. И. Шаляпин поддался на уговоры директора Императорского театра Владимира Аркадьевича Теляковского, который посулил ему более высокую оплату. В переговорах с Федором Ивановичем Владимир Аркадьевич недвусмысленно намекал, что Частная опера Саввы Ивановича существует до тех пор, пока он может ее содержать, а что будет завтра, если положение изменится? Насколько вообще честен и порядочен этот Савва, делами которого уже интересуется государственный контроль? И Ф. И. Шаляпин в трудный момент соблазнился большими деньгами и предал Савву Ивановича, покинув Частную оперу – детище С. Мамонтова – основу русского оперного искусства. Такой же ход сделал и художник К. А. Коровин, писавший декорации к многим постановкам Частной оперы. Позднее оба сожалели о содеянном.

Благородный Савва Иванович! Он буквально «лепил» своего Феденьку, как талантливый скульптор-режиссер: «Вникай в дух музыкального произведения, тщательно продумывай фразировку. Каждое пропетое слово должно ясно восприниматься слушателем. Каждая фраза должна произноситься со смыслом, выраженном в музыке. Музыка несет в себе большое духовное содержание. Чтобы передать его зрителям и слушателям, далеко не достаточно быть отличным певцом, надо играть еще, как в драме».

С каждой репетицией, а это был мастер-класс, шлифовался талант Федора Ивановича[28]. Савва Иванович, выполняя роль огранщика самородного алмаза, довел его до блеска бриллианта.

Если обычному хаму не давать отпора, то он примитивно наглеет. Но не таков был С. Ю. Витте. Как тонкий знаток интриги, он с опаской решается на крайний шаг – срочно лишить Савву Ивановича концессий. Моральные издержки в такой ситуации для С. Витте значения не имели, его заботил только один вопрос – как, каким образом это осуществить, чтобы самому не запачкаться? Отобрать концессию напрямую нельзя, нет повода. Лучший прием – сделать это чужими руками. Нарушения финансовой дисциплины в акционерном обществе у С. И. Мамонтова можно было обнаружить невооруженным глазом, он их ни от кого не скрывал. Савва Иванович не видел криминала в том, что он переводил деньги из кассы железной дороги на восстановление Невского и Нижнеудинского заводов, так как он был основным держателем акций. Эти операции проходили через Государственный банк, акционеры-вкладчики оповещались на заседании правления, долг Савва Иванович записывал на свое имя. Так что наличных денег он и в руках-то не держал.

С. Витте был осведомлен о сложном положении на Московско-Ярославской железной дороге от самого Саввы Ивановича, реакция его была молниеносной. Знал, что С. Мамонтова нет в Москве, и потому мгновенно натравил «гончих стаю»…

Савва Иванович находился на лечении в Германии. Письмо от сына было неожиданным. Понаехали ревизоры, судебные следователи, копают, – во что бы то ни стало найти вину! Комиссию, присланную товарищем (заместителем) Государственного контролера сенатора А. П. Иващенкова, возглавлял инженер И. Ю. Шульц – человек Витте. Вернувшийся Савва Иванович срочно составлял всевозможные объяснительные записки, а дело уже передали судебному следователю Чистову. Следствие обнаружило нарушения. Огромные деньги перекачивались из кассы железной дороги в кассы убыточных заводов: Невского в Петербурге, Николаевского в Нижнеудинске – и обратно. Концессию на строительство железнодорожной ветки Вятка – Вологда – Петербург у Мамонтова мгновенно отобрали и передали в казну. Государственный совет отменил Постановление Комитета министров. Постановление было передано в прессу.

На бирже поднялась паника, акции всех предприятий Саввы Ивановича упали в цене. Он пытался спасти положение, закладывая акции железной дороги в Московский банк Общества взаимного кредита. Но из Петербурга последовал окрик – прижать строптивца Мамонтова. Банк послушно потребовал солидную доплату. Савва Иванович, еще не понимая откуда «дует ветер», обратился за советом и помощью к С. Витте. Сергей Юльевич, не дрогнув ни одним мускулом на лице, предложил обратиться к товарищу (помощнику) министра финансов А. Ю. Ротштейну – директору Петербургского международного коммерческого банка.

А. Ю. Ротштейн был рад помочь Мамонтову и предложил перевести уже заложенные акции в Петербургский банк без доплаты. Но необходимо было выполнить одно «небольшое условие» – стать участником так называемого «мыльного» банковского синдиката, а для этого нужно продать 1500–2000 акций по цене, за какую они были заложены. Остановились на 1650 акциях.

Савва Иванович не предвидел дальнейшего хода событий, считая, что спасти дело поможет новый кредит под заем акций, и это еще был выход. Он подписал соглашение.

Крышка захлопнулась. Такого предательского удара С. Мамонтов не ожидал.

В дом на Садовой прибыла полиция. Следователь объявил цель визита: