Мёд с корицей

или для большого взрыва

где-нибудь внутри Вселенной,

чтобы плачущая ива

раскачалась непременно;

или в секторе обмена

нас задумали из глины,

чтобы где-то непременно

повстречаться мы могли бы?

ВЛАДИМИР БУЕВ

*

Миру хочется признаться,

всей душой своей открытой:

мыслю разочароваться

в рифме, лично мной добытой;

раскромсать хочу искусство,

лавры скинуть Церетели,

в океан закинуть чувства,

чтобы зряшно не кипели;

динамитом жахнуть иву,

чтоб Вселенная взорвалась.

Я смогу, ведь я крапиву

в детстве даже не боялась.

Что при мощном взрыве глина!

Разнесёт её ошмётки

на сырьё ста тыщ кувшинов:

без телес все души кротки.

И тогда в пределах рая

снова расцветёт искусство.

Цель достигнута благая:

вновь пылают наши чувства.

ГАННА ШЕВЧЕНКО

*

Автобус прозрачный почти,

апрель, середина пути,

бегущая тряска, и там

среди молодящихся дам

сидит незаметно одна,

на поле глядит из окна,

а поле, ромашковый кит,

за белой маршруткой летит,

то делает мост на бегу,

то вертится на берегу,

а то неожиданно — скок —

ныряет в холодный песок,

внутри антрацитовых вод

то вправо, то влево плывет,

то вдруг утыкается в пах

скалы водяных черепах,

и вот уже нет ни воды,

ни литературной среды,

одно лишь сияние в том

месте, где строится дом.

ВЛАДИМИР БУЕВ

*

Родной произвёл автопром

автобус в стекле целиком.

В апрельский пригожий денёк

без тестов автобус утёк.

За время большого пути

сумели в новинку войти

сто стройных и пухленьких дам,

подобных весенним цветам.

Входили в автобус, как в храм,

не веря родимым глазам.

Особо особа одна

была и скромна, и полна.

Все ехали стоя, никто

не сел в этом странном авто.

Ой, что происходит кругом!

Вот это даёт автопром!

Фантомы: арктический лёд;

песок по пустыне течёт;

киты, черепахи, скала

и пах чей-то — он без чехла;

и много поэтов внизу,

а все поэтессы вверху.

Иллюзий — как в море воды.

Аллюзий — несметны ряды.

Все дамы выходят в конце,

меняются резко в лице:

к изнанке стеклянного дна

прилипла парнячья шпана.

ГАННА ШЕВЧЕНКО

*

Тропу не найдя дотемна,

под рваные крики грача

мы шли, и стояла луна

чуть выше второго плеча.

Рождался в вечерней росе

затянутый дымкой покой —

мы знали, что рядом совсем

разросся массив городской.

Мы длинное поле прошли,

проделав привычный маршрут,

но вдруг появился вдали

из воздуха вышедший пруд.

Казалось, что склад и завод

пропали неведомо где,

но вспыхнули окна и вот

огни отразились в воде.

ВЛАДИМИР БУЕВ

*

Луна стояла по плечо.

Освещена аллея вся.

Не холодно, не горячо.

И грач порхает, голося.

Гуляли мы в ночи вдвоём

По полю, около пруда.

И вот уже под фонарём

Прошли, а дальше — череда.

…Луна стояла по плечо.

То не луна была — фонарь.

Плафон округлым был мячом.

Таких мячей не брал вратарь.

И вдоль аллеи лун таких

десятки по плечо висят.

Подходишь ближе — новый штрих:

над головой теперь парят.

Вот жилмассив и окон свет —

Сто сорок солнц, но не закат1

Светил небесных самоцвет

Обманом на земле чреват.

ГАННА ШЕВЧЕНКО

*

Птицы погибают в одиночку;

вот она, певица от пернатых,

носится, похожая на точку,

а и бэ — ее координаты,

птице, как последнему пришельцу,

в двадцать первом веке новой эры

нужно бросить маленькое тельце

на добычу роз из атмосферы;

птице, предназначенной на откуп,

неуютно между берегами,

будто в ее горло циркуль воткнут,

и вода расходится кругами,

птица — неделимая частица,

ветра воспалившаяся рана,

потому светящаяся птица,

как роса небесная, желанна.

ВЛАДИМИР БУЕВ

*

Птицы могут стаей с неба падать.

Массовая смерть средь них не редкость.

В эру цифры факт такой не спрятать,

даже если не закономерность.

Каждый год со всех концов планеты

новости являются дурные:

песни тысяч птиц финально спеты,

массой пали наземь неживые.

Стаями огромными находят

птиц погибших в море и на суше.

Мир природы втайне сумасбродит.

Мир науки в тайны не погру́жен.

Коли нет логичных объяснений

этой всей таинственной цепочки,

не избегнуть слёзных заключений

о смертях пернатых в одиночку.

Разделить пернатую на части

ничего не стоит хулигану.

В кошкиной проделать это власти.

Режут в ресторанах для гурманов.

А уж если мать-земля сырая

в дело включится, пиши пропало.

Вахта трудовая и земная —

миллион частиц из птицы стало.

Но одно оспаривать не стану:

птица — воспалившаяся рана.

(своему пустому балагану

дам отставку), потому желанна.

ГАННА ШЕВЧЕНКО

*

Я разозлюсь, наверное,

и брошу в тебя стулом,

а ты начнешь, хихикая,

хлестать меня по скулам

оторванною лапою

резиновой лягушки —

мы в квантовой песочнице

деремся за игрушки —

я серую и красную хочу прижать к груди,

а ты мне даришь радугу, березу и дожди.

ВЛАДИМИР БУЕВ

*

Частицей неделимою

иль неделимой порцией

являлся квант невидимый,

пока он стихотворцами

потроган не был дерзостно

фантомною рукой.

И вот уже в песочнице

детьми устроен бой.

Игрушки все поломаны, на лицах мак зацвёл.

Вдруг радуга (как вовремя!), и сильный дождь пошёл.

ГАННА ШЕВЧЕНКО

*

Я сообщаю космосу: «Алло,

сегодня нас снегами замело,

мы тут сидим на вышках буровых

и думаем о судьбах мировых,

о том, что лед отличен от воды,

и что враги оставили следы —

ввели коронавирусную кровь

и санкции на дружбу и любовь».

Мне космос отвечает: «Ну и пусть,

что может быть прекраснее, чем грусть,

расслабься и смотри свое кино,

не думай, а крути веретено».

Я возражаю космосу: «И что?»

Выходит рыцарь в розовом пальто,