Мёд жизни

Такие итоги года: Коля напился в драбодан, Люсина мать умерла, а назавтра я, грешница, ещё и на ёлках прыгала в Доме творчества с трудными детьми. Всё-таки как глуп наш народ: был концерт самодеятельности, и на сцену выпустили пять мальчиков, обряженных под Верку-Сердючку. С накладными грудями и в юбках цветастых. Начали они кривляться, тощими задами вертеть и притоптывать: «Ха-ра-шо! Всё будет харашо, я это знаю…» У меня прямо мороз по коже пошел, думаю: «Ужас какой! Шоу трансвеститов!» Оглядываюсь: мамашкам хоть бы что, хлопают, хохочут, умиляются, слёзы вытирают.

А потом я с новогодней бригадой по квартирам ходила. Завхоз Людмила Сергеевна с голосом писклявым (но зато она роста высокого) была у нас Дедом Морозом от профсоюза, а пионервожатая 53-х лет – Снегурочкой. Мне наш музыкальный руководитель говорит: «Вот так сказки и рушатся. Пригласили мы бригаду на дом. Сынишке, Вадику, пять лет. Он после представления спрашивает: „Мама, разве это Снегурочка? Это бабушка“. Еле-еле его утешили».

Конечно, пытались мы пионервожатую от этого дела отбить – но куда там! Во-первых, деньги какие-никакие за вызов, во-вторых – власть над детским сознанием. А власть – штука липучая, кто туда встрял – добром не уходит. Наших правителей из телевизора не выгонишь – сидят, рассказывают друг другу, какую они хорошую жизнь в стране устроили. Особенно под Новый год самовосхваление обостряется – и день, и ночь без перерыва.

Я смотрю на это «шоу» и думаю: кого вы зомбируете? Себя? Вам это не нужно. Народ? Так мы давно ни во что не верим. Остается один вариант: вещание идёт для мировой общественности, чтобы на Западе люди думали, вот, мол, в России жить стало веселей! А показать бы им без прикрас хоть один день нашей жизни, они бы, пожалуй, сразу поняли: русский народ непобедим. Потому что только мы в таком ужасе жить можем, да ещё и самовзбадриваться!..

Обещание

– Нет, ничего, не волнуйся, пройдёт, – успокаивал он Ольгу, держась за левую сторону груди.

– А если не пройдёт?! Потерпи, у метро должен быть аптечный киоск.

Но вместо аптечного киоска здесь появился теперь ларёк «Косметика».

– Тьфу! – Она не могла сдержать досады.

Зато на площадке у входа в метро стояла «скорая». Ольга подошла к водителю:

– Человеку плохо с сердцем…

Она услышала себя как бы со стороны – умоляющие, жалкие интонации.

Водитель сонно взглянул на неё и с раздражением выдал:

– А я при чём?! Бригада в отделении милиции, их вызвали.

– Пошли, пошли, – безнадёжно махнул рукой Илья.

В смятении она вошла на станцию метро «Баррикадная». И тут – о счастье! – в углу справа, возле пункта охраны общественного порядка, Ольга увидела врачей «скорой» – в синей униформе, с оранжевым чемоданчиком.

– Человеку плохо с сердцем, помогите, пожалуйста! – с надеждой бросилась она к ним, показывая на Илью.

Бригада состояла из маленькой, миловидной женщины с усталым, измученным лицом (медсестра) и высокого, костистого парня, некрасивого, с прыщами, с серьгой в ухе.

– Что случилось? – дежурно спросил парень и стал щупать пульс. – Да, стучит! – почти радостно подтвердил он. – Здорово стучит!

– Ну так делайте что-нибудь!

– А мы не можем, – весело объяснил парень. – У нас наряд не закрыт. Мы сейчас вам бригаду вызовем по «маячку». – И парень действительно стал жать на кнопки рации: – 28-й, 28-й, мужчина с сердечным приступом, тахикардия – сколько лет? – обратился он к Ольге. – 52 года, пульс – 180 ударов в минуту. Возле пункта охраны порядка, на станции…

Илья сидел на подоконнике, прижав руку к груди.

– Может, мы пока кардиограмму снимем? – нерешительно спросила у парня медсестра. Он досадливо махнул рукой – мол, иди, не указывай.

Илья держался за сердце.

– Стучит? – заботливо спросила Ольга.

Он кивнул.

Парень тем временем рассказывал, что они торчат здесь уже два часа, что один чудик разбил голову в «обезьяннике», но от госпитализации отказался, что вызывали конвой, а потом ещё бабушка в обморок упала… Ольга слушала вполуха, не понимая половины из его стрёкота.

– Послушайте, – сказала она парню. – А если у вас на глазах человек умирать будет, вы что, без наряда ничего не сделаете?

– Ну, тогда, конечно, мы начнём реанимационные мероприятия. Но он не умрёт, не переживайте. – Парень бросил короткий взгляд на Илью и продолжил трёп.

– А если его сейчас инфаркт хватит? – Ольга вклинилась в короткую паузу. Она чуть не плакала – от страха и жалости.

Парень взял Илью за руку, пощупал пульс. Вздохнул:

– Да, стучит…

– Стас, давай пока кардиограмму снимем, они приедут, а у нас всё готово. – Медсестра была умней и милосердней.

– Ну ладно, – нехотя согласился парень. – А где?

– Да вот тут, – медсестра махнула в открытую дверь опорного пункта. – Проходите. – Она взяла Илью за руку.