Мёд жизни

Ольге казалось, что она смотрит страшный сон со своим участием. Роль её в этом «кино» жалка донельзя, но она не в силах повлиять на ход обыденной драмы, где есть главный герой, эпизодические персонажи и убогие декорации. Душа её отошла от тела, висела где-то вверху, под сводами вестибюля «Баррикадной», и оттуда, с высоты, она видела Илью. Художника милостью Божией, которому, может, суждено умереть здесь – рядом с бомжом; тот, скрючившись, лежал в «обезьяннике».

В милицейском закутке стоял кошмарный запах мочи, затхлого тела, кислое «амбре» от грязного тряпья, в которое был облачён бомж. Пол возле клетки был залит алой, праздничной кровью, тут же – застарелые пятна грязи на стёртом линолеуме. Два милиционера сидели возле узкого окошка и смотрели в мониторы, за спиной у них стояла голая кушетка, здесь, наверное, они поочередно спали на дежурствах. Вместо подушки лежала черная форменная сумка – как для противогаза; и вот на эту кушетку медсестра стала укладывать Илью, предварительно сняв с него пиджак, ослабив галстук и расстегнув рубашку. И то, что этот человек, только что вышедший из роскошного зала, где сияли зеркала и звучала музыка Бетховена (они были на приёме в посольстве), умирал сейчас рядом с вонючим бомжом, – в этом было что-то грозно-страшно-несправедливое!..

Медсестра заботливо ставила прищепки от аппарата на запястья и лодыжки, «груши» на сердце. Из зева умной машинки беззвучно поползла лента с огромными тупыми зубцами. Ольга видела, как Илья грустно-отрешенно смотрел на бомжа, на унылые милицейские спины, на кардиограмму… Она поняла, что сейчас разрыдается и что это – лишнее, потому что ему будет больней и хуже. Она вышла из закутка, смахнула слёзы, вспомнила старый его наказ: «Ты должна быть сильной!», внутренне собралась.

Вовремя: подъехала, наконец, вызванная костлявым парнем бригада. Через пелену горя, туманящего сознание, Ольга мысленно выдохнула: «Слава богу!»

Усатый врач, похожий на умного леща, сразу взялся за дело.

– Ставь катетер, – велел он напарнице. Медсестра, работающая с ним в паре, была медлительная, полусонная клушка, долго ладила иглу и в конце концов, проткнула вену насквозь. Тотчас взбух синяк.

– Ничего, ничего, – успокоил её Илья.

Ольга закусила губу, чтобы не закричать. Её уже несколько раз – и милиция, и врачи – выпроваживали из закутка, но она всё возвращалась. И теперь она увидела, как смертельная, восковая бледность стала заливать лицо Ильи. Ещё чуть-чуть и… Она лихорадочно стала припоминать слова молитв – в голове носились несвязные обрывки церковнославянских слов – секунды росли, стали огромными-огромными. Она держала время – как могла. Ей казалось, что весь небесный свод – на её плечах, ещё чуть-чуть – и небо её расплющит, раздавит, уничтожит.

Долго, сонно, медсестра сбивала колпачки у ампул с лекарствами. Ещё дольше удаляла пузырьки воздуха из шприца. «Поживи, пожалуйста, поживи», – мысленно твердила Ольга. «Не оставляй меня, пожалуйста!»

Наконец, клушка начала вводить лекарство.

– Вы что-то чувствуете? – озабоченно спросил врач.

– Пока нет.

Ольга видела, как Илья измотан, отрешен.

Снова включили аппарат, полезла лента кардиограммы. Зубцы стали пониже.

Врач кивнул, клушка добавила ещё несколько миллилитров в вену. Держа Илью за запястье, врач смотрел на часы.

– Сто ударов.

– Да, полегче, – сказал Илья слабым голосом. Кровь прилила ему к лицу, оно стало бронзоветь, стареть.

Ольга вышла из будки. У входа стояли милицейский подполковник, милицейский капитан и женщина из низших чинов с крашеными чёрными волосами в пилотке, в мешковатой форме, делающей её грузную фигуру тумбообразной; ещё тут был старшина с животиком, без фуражки… Это были «люди подземелья», все, даже подполковник, с серыми землистыми лицами, люди-функции. Жизнь их проходила здесь, в вонючем закутке, где они сутками наблюдали одно и то же «кино» – турникеты с прыгающими «зайцами» и бредущими пенсионерами да бомжей в клетке. Ольга видела, что явление Ильи для них раздражающе – как привет из другого мира, им непонятного и потому враждебного.

Аппарат сняли, первая бригада наконец-то могла ехать. «Спасибо вам большое», – с чувством благодарила Ольга миловидную медсестру. Костлявого парня с серьгой она демонстративно «не замечала».

– Медленно поднимайтесь, садитесь, – говорил тем временем «лещ» Илье. Клуша, со слов Ольги, заполняла лист оказанных услуг. («Мы всё вносим в компьютер, – вспомнила Ольга трёп костлявого парня. – У нас всё под контролем».)

– Поезжайте наземным транспортом, никаких метро, – наставлял врач. – Вам надо бы обследоваться хорошо. – Он покачал головой и бросил понимающе-горький взгляд на Ольгу.

Наконец они могли уйти из опорного пункта. Илья благодарил милицию: «Спасибо, ребята. Извините, что мы вам помешали». Бомж всё так же лежал, скрючившись, беззвучно. У клетки алела кровь. Всё осталось прежним, только они отсюда уходили – смерть отступила.