Мёртв навеки

Я даже не просмотрела небольшую стопку писем. Бросив их на кухонный стол, устремилась в ванную, по дороге срывая с себя мокрую от пота одежду.

Через несколько секунд я уже блаженствовала под струей воды. Услышав звонок мобильного, я решила не торопиться и продолжить ополаскиваться. Решив, что наслаждаюсь душем уже достаточно долго, я завернулась в полотенце и включила фен.

Казалось, что шум от нагретого воздуха эхом пронесся по комнатам.

Проходя в спальню, я с гордостью посмотрела на комод. Я знала, что в нем все было разложено по полочкам, так же как и в ночном и туалетном столиках.

Хоть я и не контролировала многого в своей жизни, но, черт возьми, в моих ящиках все было аккуратно разложено. Я заметила, что один из выдвижных ящиков был немного высунут. Я нахмурилась. И привычно затолкнула его на место.

Это была одно из маминых правил, и, хотя она умерла, когда мне было всего семь лет, оно навсегда осталось со мной. Даже Джейсон внимательно следил, чтобы ящики были всегда закрыты.

Я открыла его и заглянула внутрь. В моем ящичке всякой-всячины (чулки, шарфы, вечерние сумочки, ремни) все еще сохранялся порядок, хотя ранее выстроенные в линию шарфы, выглядели не совсем в том виде, в котором я их оставила, а один из коричневых поясов замешался к черным поясам.

Такс. Долгое время я разглядывала содержимое ящика, мечтая о том, чтобы вещи могли заговорить со мной, потом толчком задвинула ящик, на этот раз специально убедившись, что он закрыт полностью. В тихом доме звук удара дерево о дерево прозвучал особенно громко.

Этот большой старый дом, служивший убежищем для Стэкхаусов больше ста пятидесяти лет, никогда не казался пустым, пока в нем долгое время жили мои гости.

После того, как Амелия вернулась в Новый Орлеан из-за долга перед ковеном, я почувствовала, насколько одиноким местом стал мой дом. Но я приспособилась. Потом ушли Клод и Дермот... ушли навсегда. Сейчас я чувствовала себя маленькой пчелкой, мечущейся по пустому улью.

Именно в этот момент я поняла, что мне приятно думать о том, как по ту сторону кладбища проснется Билл, который был совершенно мертв до наступления темноты.

Я ощутила укол меланхолии, подумав о темных глазах Билла, и мысленно дала себе пощечину. Ладно, сейчас я веду себя совсем глупо. Я не собиралась позволять полному одиночеству снова сводить меня с бывшим бойфрендом. И напомнила себе, что до сих пор являюсь по вампирскому обычаю женой Эрика Нортмана, даже если он со мной сейчас не разговаривает.

Несмотря на то, что мне совершенно не хотелось снова обращаться к Эрику по нескольким причинам (основной из которых была моя задетая гордость), я уже устала ждать вестей о том, что же происходит в закрытом вампирском сообществе.

О, конечно же, я представляла, как они будут рады, если у меня появится хороший план чьего-нибудь убийства, но когда мне хочется знать о своих отношениях, ни одна душа ни слова не скажет.

Не то, чтобы мне было горько или как-то еще. Или чтобы я сердилась, или страдала. Или точно знала, что у вампиров есть душа.

Я встряхнулась, как выбравшаяся из пруда собака. Сожаление и нетерпение покинули меня. Мне ли стоит волноваться о душах? Нет. Это забота сил, которые гораздо выше меня.

Я выглянула наружу, чтобы убедиться, что там стоит полная темнота. И прежде чем передумала, взяла сотовый и нажала кнопку быстрого набора номера Эрика. Я должна была сделать это, пока не растеряла все мужество.

– Соки, – ответил он, через секунду после гудка, к моему большому удивлению. В действительности я сомневалась, что он ответит на мой звонок.

– Нам надо поговорить, – сказала я, делая над собой огромное усилие, чтобы голос звучал ровно. – После моего визита в "Фангтазию" я поняла, что ты избегаешь меня. Ты ясно дал понять, что не хочешь, чтобы я приходила в клуб. Предполагаю, что ты не хочешь, чтоб я приходила и к тебе домой. Но ты ведь знаешь, что нам необходимо поговорить.

– Поговорим позже.

Все шло просто ужасно. И не было необходимости смотреть в зеркало, чтобы увидеть каким рассерженным стало мое лицо.

– Лицом к лицу, – сказала я таким тоном, будто выплюнула каждое слово.

Слишком поздно, подумала я. Эта мысль была крайне болезненна. Может было бы лучше просто пустить наши отношения на самотек? Я уже заранее могла всё расписать, если мы будем избегать разговоров.

– Я не могу прийти сегодня ночью, – произнес Эрик. Его голос звучал так, словно он был на Луне, настолько далеким. – На очереди есть люди, которые хотят видеть меня, и мне нужно много всего сделать.

Его голос был по-прежнему пустым. Я позволила своему гневу вырваться наружу так внезапно, как со мной бывает, когда я в напряжении.

– Итак, мы отошли на второй план. В твоем голосе могло хотя бы прозвучать извинение, – отчетливо и с горечью выговорила я каждое слово.

– Ты представления не имеешь, как я себя чувствую, – ответил он. – Завтра ночью. – И повесил трубку.

– Да пошел ты на хер, ты и твоя лошадь, – сказала я.

После подготовки к долгому разговору с Эриком, его быстрое завершение, оставило меня переполненной тревожной энергией.