Мёртвая жизнь

Драка в невесомости – это просто смешно. Даже почти не больно. Они врезались друг в друга: кулак Захара угодил доктору в подбородок, сам он получил удар под дых. Но травмы были не опасны. Бо́льшую опасность представляла инерция. После столкновения их разметало в разные стороны и шмякнуло о стены. Кибертехника о правую, доктора о левую.

И в этот момент Захар услышал крик и получил сообщение Герти по вирт-связи: «Есть!»

Он понял, что импакт-зонд достиг цели.

Единственной мыслью, которая успела пронестись в голове, было: «Нет никакой реакции. Все-таки корабль чужих мертв».

А потом последовала реакция.

28. Психиатрия

Захар совершенно точно знал, что он делал те семь с небольшим часов, в течение которых люди пребывали в странном, каком-то сказочно-блаженном состоянии. Точно знал, но не мог ничего рассказать. Так же, как и остальные.

Единственное, что для Захара было понятным, это то, что он, наконец, выспался. Да, он спал некоторое время. Просто ему захотелось, и он уснул.

Люди не испытывали никаких бытовых проблем. Они были сыты, неплохо отдохнули и в глубине души ощущали странное, неизвестное доселе блаженство. Все, кроме Люциана.

Лившица нашли в его каюте. Он был еще жив, но его организм агонизировал. Несмотря на все усилия Граца, спасти внеземельца не удалось.

Перед самым концом он ненадолго пришел в себя. Герти рыдала, глядя в его полные боли и душевной муки глаза. Люциан, улыбнувшись уголками губ – на большее у него, наверное, просто не хватило сил, – подмигнул ей и сказал, обращаясь ко всем:

– Сохраните себя. Так трудно…

Глаза его закрылись, но по вирт-связи донеслись слабо различимые, но понятые всеми слова: «…оставаться собой».

В следующее мгновение его не стало. Он умер, но остался собой. Он смог сохранить свое «я» и пройти с ним до самого конца.

Все исследовательское оборудование, отправленное Гертрудой к Хозяину Тьмы, включая киберов, не отвечало на запросы «Зодиака». Каменный исполин, не проявляя оригинальности, в очередной раз уничтожил посланников землян, зачем-то позволив им какое-то время функционировать.

Атмосфера в рубке царила натянутая. Все были мрачны, но имели намерение продолжать бороться. У всех появились свои объяснения происходящего, у каждого были свои теории, ни одна из которых, скорее всего, не соответствовала действительности.

– Что вы с ним сделали? – с отвращением смотря на Граца, прошипела Гертруда. Она окончательно убедила себя, что доктор проводил над всеми членами экипажа бесчеловечные эксперименты, которые и стали причиной всему произошедшему.

– Действительно, Станислав, – более мягко сказал Захар, – по-моему, стоит раскрыть карты. Все-таки мы здесь вроде как на одной стороне.

Грац вздохнул и поиграл желваками. Было слышно, как за плотно сомкнутыми губами скрипнули зубы.

– А с чего вы взяли, что я играю против вас? – наконец заговорил он.

– Потому что… – начала было Гертруда, но осеклась.

Видимо, она, так же как и Захар, не смогла найти конкретной причины, почему так думала. Просто они решили, что Грац что-то задумал, что у него есть какая-то цель, перед которой он не остановится. Но доказательств никаких не было.

– Вот именно – «потому что», – повторил слова Гертруды Грац.

– И все-таки, что вы сделали с Люцианом? – спросил Захар.

– Хорошо. Я вам расскажу. Поймите, Лившиц участвовал в эксперименте сознательно и добровольно. Он полностью отдавал себе отчет в том, что происходит и каким изменениям я его подверг.

– Так, значит, это вы! – выкрикнула Герти.

– Я и не отрицаю. Я же сказал – все воздействия проводились с полного согласия испытуемого. Кто же мог знать, что случится такое? Три дня все шло по плану, и вот…

– Что вы с ним сделали? И зачем? – повторил вопрос Захар. – Не уклоняйтесь от ответа.

– Хорошо, – согласился Грац и опустился в кресло. Похоже, он готовился к долгой беседе. – Давайте начну я, потом вы выкладываете свои данные. Нам нужно его одолеть.

– Согласен, – сказал Захар. И подумал, что не понимает, зачем одолевать Хозяина Тьмы. Но при этом Захар чувствовал, что готов биться с инопланетянами до конца. Не видя конкретной цели, не зная, чего хочет. Только чтобы доказать: он есть, и он ничем не хуже. Это чувство вызывало протест, но отказаться от него было совершенно невозможно.

Герти промолчала, но тоже села. Во вращающееся кресло возле консоли пульта ручного управления. Значит, приготовилась слушать.

– Итак, началось все с того случая, – начал Грац. – Помните, Захар, когда вы пришли ко мне, сославшись на усталость и проблемы с восприятием. Вы утверждали, что вам что-то мерещится.

– Да, конечно. Мне и сейчас бывает… ну, такие…

Захар не мог найти слов. Казалось, с ощущениями все ясно и понятно, но слов, чтобы описать их, чтобы рассказать о них Грацу, не находилось. Он по-прежнему не мог произнести этого вслух. Все знают, как сказала Герти. Только отчего-то все скрывают. Все, включая его самого. Он ничего не собирался скрывать, но никак не мог заставить себя поделиться страхами с другими.