Мёртвая зона

…очнулся я в ремонтной мастерской, в самом начале Роузмонт-авеню. Кит сказал, чтобы я немедленно шел к врачу, иначе он не допустит меня к работе. Мне стало страшно, папа, но не из-за того, о чем подумал Кит. В общем, я сходил к невропатологу, которого рекомендовал мне Сэм Вейзак в своем письме в начале ноября. Видишь ли, я написал Сэму, что побаиваюсь водить машину, так как иногда у меня двоится в глазах. Сэм сразу же подтвердил, что симптомы очень тревожные, но не рискнул ставить диагноз на расстоянии и посоветовал обратиться к доктору Вэнну.

К Вэнну я пошел не сразу. Мозг может сыграть злую шутку с каждым, и я полагал, пока не произошел случай с дорожной разметкой, что эти симптомы – явление временное и все наладится. Видимо, я просто не хотел думать о неблагоприятном исходе. Но дорожная история оказалась последней каплей. Я пошел к врачу потому, что мне стало страшно. Не за себя – за всех.

Словом, я обратился к доктору Вэнну, он меня обследовал и выложил все начистоту. И выяснилось, что времени у меня меньше, чем я думал, поскольку…

Выдержка из свидетельских показаний, заслушанных так называемым «Стилсоновским комитетом» под председательством сенатора от штата Мэн Уильяма Коэна. Опрос ведет Норман Д. Верайзер, главный юрисконсульт комитета. Свидетель – доктор Квентин М. Вэнн, проживающий по адресу: 17, Паркленд-драйв, Финикс, штат Аризона.

Дата – 22 августа 1979 г.

Верайзер: Когда вы закончили обследование и поставили диагноз, вы пригласили Джона Смита?

Вэнн: Да. Это был трудный разговор. Такие разговоры легкими не бывают.

В.: Вы не могли бы вкратце рассказать, о чем у вас шла речь?

Вэнн: Пожалуй. Я полагаю, что в этих необычных обстоятельствах имею право нарушить врачебную тайну. Прежде всего я сказал Смиту, что случившееся вызвало у него сильное эмоциональное потрясение. Он подтвердил это. Правый глаз у него был очень красный из-за лопнувшего капилляра, хотя и наблюдалось некоторое улучшение. Позвольте мне объяснить на схеме… (Часть стенограммы опущена.)

В.: Как на это реагировал Смит?

Вэнн: Он спросил меня о последней стадии. Это его слова – «последняя стадия». Должен сознаться, что его спокойствие и мужество произвели на меня впечатление.

В.: И какой же представлялась вам последняя стадия?

Вэнн: Простите? Мне казалось, я внес достаточную ясность. У Джона Смита была прогрессирующая опухоль в теменной области головного мозга.

(Волнение в зале; короткий перерыв.)

В.: Извините, доктор, за эту вынужденную паузу. Я бы хотел напомнить присутствующим, что у нас рабочее заседание комитета и что идет расследование, а не программа ужасов. Прошу соблюдать порядок, в противном случае я прикажу очистить зал.

Вэнн: Я к вашим услугам, мистер Верайзер.

В.: Благодарю вас, доктор. Не сообщите ли вы комитету, как Смит воспринял это известие?

Вэнн: Спокойно. Поразительно спокойно. Хотя и признался, что ему страшно. Думаю, он уже сам поставил себе диагноз, и этот диагноз совпал с моим. А потом спросил, сколько ему осталось жить.

В.: И каков был ваш ответ?

Вэнн: Я сказал, что вопрос этот беспредметен, пока не определены дальнейшие шаги. Я сказал, что необходима операция. Хочу отметить, что тогда мне не было ничего известно о его коме и необыкновенном – почти сверхъестественном – выздоровлении.

В.: Что же он ответил?

Вэнн: Что операции не будет. Спокойно, но твердо: никакой операции. Надеюсь, сказал я, вы передумаете – ведь отказываясь от операции, вы подписываете себе смертный приговор.

В.: Смит как-нибудь реагировал на это?

Вэнн: Он попросил меня уточнить, сколько он проживет без операции.

В.: Вы сообщили ему свое мнение?

Вэнн: Да, в общих чертах. Я сказал, что процесс развития опухоли трудно прогнозировать и что у некоторых моих пациентов опухоль дремала и по два года, – правда, такие случаи нетипичны. Я сказал, что без операции он может реально рассчитывать на восемь месяцев, максимум на год и восемь месяцев.

В.: И тем не менее от отказался от операции?

Вэнн: Да.