Мёртвая зона

Джонни покачал головой. В последнее время воспоминания о дорожном происшествии мало беспокоили его. Если что и должно случиться с ним, все равно случится. В глубине души он был уверен, что молния не ударит второй раз в то же место, – конечно же, он не погибнет в автомобильной катастрофе.

И в самом деле, долгая поездка прошла тихо и спокойно, а на самом совещании царила совершенно домашняя атмосфера. Все его старые коллеги, еще продолжавшие преподавать в школе Кливс Милс, подходили, чтобы пожелать ему здоровья и счастья. Но он, конечно, заметил, что лишь немногие обменялись с ним рукопожатиями, и он ощущал некоторую сдержанность и настороженность во взглядах. Наверное, показалось, убеждал он себя по дороге домой. А если нет, ну и пусть… в этом даже есть что-то забавное. Жаль, что они не читают «Потусторонний взгляд», а то бы знали, что он обманщик и нечего его бояться.

После совещания ему пришлось вернуться в Паунал и ждать окончания рождественских каникул. Бандероли с вещами приходить перестали, словно кто-то поставил на их пути невидимый заслон, – вот она, сила печатного слова, сказал Джонни отцу. Их сменил короткий поток рассерженных – в основном анонимных – писем и открыток от людей, которые сочли себя обманутыми.

«Згарите в А–Д–У! за свои грязные планы абжулить наши Американские Штаты, – гласило типичное послание. Оно было написано на измятом листке почтовой бумаги отеля „Рамада“ и отправлено из Йорка, штат Пенсильвания. – Вы просто Жулик-Трюкач и грязное вонючее дерьмо. Спасибо журналу, который раскусил вас. Вам должно быть стыдно за себя, Сэр. По Библии обычного грешника бросят в Озеро ОГНЯ, и он ищезнет там, а ЛЖЫВЫЙ ПРАРОК! будет гореть вечно и ВСЕГДА! Это вы Лжывый Прарок, который продал свою Бессмертную Душу за несколько дешовых монет. И это конец моего письма и я надеюсь для вашего же блага никогда не поймать вас на Улицах вашего Родного Города. Остаюсь ДРУГОМ (Бога, а не вашим, Сэр)!»

После появления заметки в «Потустороннем взгляде» за двадцать дней пришло десятка два писем такого же примерно содержания. Несколько проходимцев пожелали стать партнерами Джонни. «Я был ассистентом фокусника, – похвалялся один из корреспондентов, – и мог запросто вытряхнуть старую шлюху из корсета. Если вы репетируете какой-нибудь телепатический трюк, я вам очень пригожусь!»

А затем поток писем иссяк, так же как ранее поток коробок и бандеролей. Однажды, в конце ноября Джонни открыл почтовый ящик и в третий раз подряд ничего в нем не нашел; он повернул обратно и вдруг вспомнил предсказание Энди Уорола: для каждого американца наступает день, когда он может прославиться на пятнадцать минут. Судя по всему, его пятнадцать минут пришли и ушли, и никто на свете не радовался этому больше, чем сам Джонни.

Но, как показали события, радоваться ему было рано.

– Смит? – спросил голос в телефонной трубке. – Джон Смит?

– Да. – Голос был незнакомый, но человек явно не ошибся номером. Странно, ведь отец три месяца назад поменял номер телефона. Приближалось рождество, в углу гостиной стояла елка в старой крестовине, изготовленной Гербертом, когда Джонни был еще ребенком. За окном валил снег.

– Моя фамилия Баннерман. Шериф Джордж Баннерман из Касл-Рока. – Он откашлялся. – У меня, как бы это сказать… предложение к вам.

– Кто вам дал этот номер?

Баннерман снова откашлялся.

– Ну, положим, я мог бы узнать его, все-таки я работаю в полиции и расследую одно дело. Но на самом деле мне его дал ваш друг. Доктор по фамилии Вейзак.

– Сэм Вейзак дал вам мой номер?

– Так точно.

Джонни, совершенно ошеломленный, присел возле телефона. Теперь фамилия Баннерман начала ему о чем-то говорить. Совсем недавно он встретил ее в статье, опубликованной в воскресном приложении. Баннерман был шерифом графства Касл, расположенного значительно западнее Паунала, в районе озер. Касл-Рок, центр графства, находился милях в тридцати от Норуэя и двадцати от Бриджтона.

– Ведете расследование? – спросил он.

– Пожалуй, что так. Я подумал: не посидеть ли нам за чашечкой кофе…

– Что-нибудь с Сэмом?

– Нет. Доктор Вейзак не имеет к этому отношения, – сказал Баннерман. – Он позвонил мне и назвал ваше имя. Было это… э-э… месяц назад, а то и больше. Честно говоря, я решил, что он спятил. А теперь мы сами голову сломали.

– Из-за чего? Мистер… шериф Баннерман, я не понимаю, о чем вы.