Мёртвая зыбь

Якушев, Остен-Сакен и Ртищев – жили в Москве, кавалергард Струйский жил под Москвой в Царицыне, Путилов

– в Петрограде, барон Нольде – в Твери, бывший владелец нефтяных промыслов Мирзоев скрывался где-то на юге.

– Сегодня вы увидите этот зверинец. Атмосфера тяжё-

лая. В этих ветхих стенах скопилось столько злобы и ненависти, что непонятно, как они ещё не рухнули. –

Якушев оглянулся. – Пора…

Они вышли на прямую дорожку, обогнули кладбищенскую церковь. Было совсем темно. В кустах, вблизи сторожки, возникла тень.

– «Тесак», – негромко сказал Якушев.

– «Тихвин», – ответила тень.

«Однако совсем по-военному», – подумал Потапов.

Якушев бесшумно отворил дверь, и они вошли в сторожку.

В тусклом свете керосиновой лампы-трехлинейки можно было разглядеть людей, сидевших в один ряд на скамье против русской печи.

– Bonsoir messieurs, j'ai l'honneur de vous presenter notre ami et confrere des armes17.

Потапов, поклонившись, разглядел в полумраке седую бороду и жёлтую лысину Ртищева, которого знал по старому времени. В огромном, худом как скелет человеке, который сидел на табурете у самой печи, он угадал кавалергарда Струйского.

Совещание открыл Ртищев. Он начал с того, что наконец МОЦР обрела в лице его превосходительства Николая

Михайловича выдающегося военного деятеля. Таким образом, в составе будущего правительства России пост военного министра не является больше вакантным.

Якушев попросил себе особых полномочий на тот случай, когда собрать Политический совет не представится возможным. Полномочия ему были даны. Особой группе

Стауница предлагалось состоять в полном распоряжении

Политического совета, что означало подчиняться Якушеву и Потапову.

Затем Боярин Василий (он же Ртищев) объявил, что

Фёдоров (он же Якушев) сделает важное сообщение.

17 Добрый вечер, господа… Имею честь представить вам нашего друга и брата по оружию ( франц.).

С почтительным изумлением Потапов слушал Якушева.

Он знал его как чиновника министерства путей сообщения в чине действительного статского советника, светского говоруна и поклонника хорошеньких женщин, а тут, в такой сложной игре, перед ним предстал тонкий и умный актёр, знаток человеческих душ, отлично изучивший своих партнёров. А среди них были и неглупые и очень опасные деятели.

Прежде всего Якушев дал точный анализ господ, которые стояли у власти в Польше и Финляндии, в странах, привлекавших особое внимание русских монархистов.

Если в Финляндии у власти был знакомый всем барон генерал-лейтенант Маннергейм, в прошлом офицер кавалергардского её величества полка, то деятели МОЦР плохо разбирались в польских делах. Якушев объяснил им, что, несомненно, в этой стране вернутся к власти Пилсудский и его полковники, не исключён военный переворот. Якушев резко осудил политику «наших зарубежных братьев» из

ВМС. Они мешают МОЦР использовать 2-й отдел польского генерального штаба и настораживают этот штаб:

– Я и наш друг и собрат (взгляд и полупоклон в сторону

Потапова) едем в Польшу. Мы собираемся поставить перед польским генштабом важные для нас вопросы – создание не одного, а двух «окон» на границе. Мы имеем в виду расположить на территории Польши, вдоль польско-советской границы, отряды русской конницы под видом рабочих на угодьях польских и русских землевладельцев. Вы понимаете, господа, как это важно! Вспомним

Савинкова. Ему удалось сконцентрировать на польской стороне несколько десятков тысяч штыков и сабель под флагом «Союза защиты родины и свободы». Неужели нам не удастся создать несколько небольших по численности отрядов, которые могут послужить авангардом в случае военного конфликта между Польшей и Советами?. Все это было бы осуществимо, если бы наши дорогие собратья держали себя умно, если бы, к примеру сказать, наш любезный друг из Высшего монархического совета Николай

Евгеньевич Марков не писал громовых статей и не читал лекций о Российской империи в пределах тысяча девятьсот четырнадцатого года и не называл Польшу привисленскими губерниями, не обещал полякам генерал-губернатора вроде известного нам Скалона. Один ли

Николай Евгеньевич делает такие «гафы»? Я могу назвать и других, подобных ему политиков. А это настораживает

Пилсудского и пилсудчиков. И не только их… Я слышу неодобрительные возгласы. Друзья мои, я точно так же мыслю, как Николай Евгеньевич, но есть мудрая пословица, я позволю себе её перефразировать: «Если хочешь есть пирог с грибами, держи, но крайней мере временно, язык за зубами». Поэтому, дорогие собратья, терпение и терпение.

И имейте в виду, что наша командировка в Польшу может не дать так скоро желаемых результатов…

«Ах, лиса, – подумал Потапов, – очень нам с тобой нужны эти отряды врангелевцев на границе, а вот „окна“ –

дело другое».

– Ни в коем случае не раздражать поляков, делать вид, что наше правительство будет уважать суверенитет и почитать будущего главу государства – Пилсудского… – так закончил Якушев.

Боярин Василий пригласил высказаться Мирзоева по самому болезненному вопросу – о финансовых затруднениях МОЦР.