Мёртвое море памяти

Страница 37 Гербарий и поиск несуществующих чувств

Я все так же мчался километрами в будущее, а мыслями – в прошлое. От того ли, что был болен своими воспоминаниями или от того, что на самом деле не хотел их терять, – я не знал. Я хотел изменить всё, но ничего не менялось – ничего не происходило. Каждый день ознаменовывался только новым воспоминанием, новой мыслью, обстановка чужих городов была лишь причудливой каймой для внутренней жизни.

Я вспомнил свою последнюю осень в родном городе и вспомнил Анну, которую той осенью встречал только случайно. Но эти случайности казались закономерностью. Чёрная дыра в моей памяти, поглощающая мысли об Анне, на несколько минут разверзлась и дала мне охватить прошедшее беглым, все понимающим взглядом знатока.

Когда я расстался с ней, Анна сказала, что будет ждать меня до тех пор, пока я не прощу её. Сказала, что её чувства не подвластны времени. Вернее, говорила. Она заведомо лгала. Как люди вообще решаются говорить друг другу подобную чушь?

Дождливым ноябрьским днём перед самым моим отъездом я мёрз на остановке, когда, наконец, приехали две маршрутки. Я сел во вторую из них. На своей остановке я снова вышел в дождь. В голове звучал какой-то грустный мотив. Мимо летели капли дождя. Мимо летели птицы. Мимо шли люди. Я не различал лиц. Я вдруг вспомнил о ней.

Что, если бы мы встретились? Я бы сказал ей, что она мне лгала?

В голове ответа не было. Но он был в реальности.

Впереди я увидел знакомую коричневую шапку и пальто в узкую синюю полоску. Её походку я различил сразу. Она увидела меня и остановилась. Мне захотелось рассмеяться ей в лицо. Не потому, что было смешно, а потому, что реальность била мне в глаза, слишком быстро откликалась на каждую мысль.

– Как твои дела? – вот и всё, что я сказал.

– Я так счастлива! – не медлила с ответом Анной. Она вся светилась радостью. Мне показалось это каким-то диким лицемерием.

– Я очень рад за тебя, – быстро проговорил я, с трудом выдавив улыбку.

Я соврал. Я был совсем не рад.

– Я ехала на автобусе, в который ты не сел.

Мне снова захотелось рассмеяться. Я не сел в автобус, но я был здесь, рядом с ней. Я вышел именно на этой остановке, потому что женщина с сумками вытолкнула меня из автобуса, и я решил не заходить обратно. Передо мной шёл странно одетый парень, который рассказывал по телефону своему другу про какую-то девушку из клуба. Мне было не интересно, и я пошёл гораздо быстрее обычного, чтобы обогнать его. И вот я здесь, рядом с ней. Я ничего не мог предвидеть. Просто так сложилось. Случайности сложились в мою жизнь, как секунды укладываются в час, выстраиваясь друг за другом. Случайности сложились в нашу встречу, я не мог сбежать от этой закономерности, которую заметил только тогда, когда она привела меня сюда.

Я пристально смотрел в глаза Анне и поймал себя на том, что мне нечего сказать. От этого было горько, ведь ещё недавно мы были, казалось, чересчур близки. Только казалось. Духовной близости никогда не было между нами. Реальность била в глаза. За считанные дни мы стали дальше, чем за несколько прошедших лет. Я отвел взгляд и стал смотреть на голубей, которые клевали семечки у наших ног.

– Я видела вас вместе.

– Правда? Когда? Я тебя не видел.

Я снова соврал. Я видел её. Как я мог не увидеть её. Она думала, что видела меня с моей девушкой, а я просто держал за руку свою знакомую, чтобы она не поскользнулась, пробираясь на каблуках через груду первого осеннего льда, собранного дворниками с поверхности асфальта. Я решил не лишать её иллюзий. Не всё ли равно.

Я думал, что я смогу рассказать Анне, как мне хочется обнять её при встрече. Не потому, что я люблю её, а в силу долгой привычки обнимать это стройное тело, уткнувшись носом в короткие пушистые волосы, пахнущие духами. Думал, что смогу сказать, что мне больно каждый раз терять её из виду, но её лицо для меня уже стало чужим. Процесс отчуждения стал необратим. Я думал, что хотя бы смогу сказать ей, что она лгала. Но я не смог. Я только молча смотрел в её чужие глаза и ничего в них не находил.

– Ну, я пошла.

– Ладно. Пока.

Она ушла, ни разу не обернувшись. Я думал сразу о многом, не двигаясь с места. Захотелось курить. Я не знал, что именно чувствую к ней. Я знал, что она лгала, и что я лгал тоже. Что мы до сих пор не перестали друг другу лгать. Я подумал, может быть, хотя бы эта ложь что-то значит. Реальность била в глаза. Нет. И где же тогда искать правды, если даже самое последнее слово – ложь?

Подавленный и растерянный я побрел прочь. И бродил весь день, оставляя свои минуты и часы во дворах и парках нашего с Анной прошлого, вспоминая и ища в себе несуществующих чувств.

Когда я бывал там, где пережил самые счастливые минуты в своей жизни, мне всегда становилось не по себе. Я шёл по той же тропинке в том же осеннем парке, где мы просиживали когда-то целые вечера, и шуршал сухими листьями, которые быстро обсохли на солнце после дождя, в тех же промокших замшевых ботинках.