Мёртвые пляшут

— Да, Чичеро, это я! — молвил седьмой наложник, откидывая назад шёлковое покрывало, под которым действительно пряталось лицо Клеха. — Не вижу другого выхода, придётся пока обмануть людей Ынышара. Только умоляю, ищите поскорее мерзавца!

* * *

И вновь Чичеро отправился на поиски, наматывая круги по пескам около святилища картау. За продажей сераля он следил невнимательно, заметил только, что передача наложников произошла на том самом бархане у святилища, где старик паломник длил свой очистительный обряд. На некоторое время Картау вышел из круга, образованного его сыновьями, поучаствовал в дележе манатов из привезённого покупателями мешка, и поспешно вернулся.

Долю, оставшуюся продавцам, принял Дгай. Как-то так получилось, что из продавцов на момент свершения сделки оставался в наличии он один: Чичеро всё ещё рыскал вокруг да около в поисках беглеца, Клех же временно перешёл в разряд товара. Или не временно? Кто знает, удастся ли отыскать Хафиза живым? Впрочем, за Клеха Чичеро ничуть не беспокоился: этот паренёк себя в обиду не даст.

Обнаружив себя в одиночестве, Дгай направил свою живую лошадёнку к Чичеро, и до поздней ночи ездил рядом с ним по барханам, не столько выслеживая Хафиза, сколько стараясь сохранить полученную сумму — о последнем Чичеро легко догадался, видя его озабоченное лицо и руку, судорожно прикрывающую оттопыренный кошель на боку.

Возвращаясь к оазису при тусклом свете выползшей на небо луны, Чичеро и Дгай обнаружили бредущую по барханам пешую фигурку.

— Стой, Хафиз! — первым заорал Дгай.

Но им встретился не Хафиз. Фигурка развернулась к ним и, подходя, быстро приняла очертания Бларпа Эйуоя.

— Я за вами, Чичеро, — сказал Эйуой, — у нас немного времени: замок ждёт.

— Мы тут одного беглого невольника ищем, — вмешался Дгай.

— Невольник подождёт, — отмахнулся Бларп, — а замок скоро улетает. Рад, что вы добрались до Гур-Гулуза и продали товар, но теперь вам предстоят новые дела, более важные. Следуйте за мной, посланник!

Чичеро, колеблясь, произнёс:

— У нас товарищ остался в заложниках. Если не найдём беглеца, плохо ему придётся…

— Вот как? — улыбнулся Бларп. — Что ж, Чичеро, похоже, вам пора разделяться. В вашем распоряжении ведь три отшибинских карлика…

— Да уж не три, — вздохнул Чичеро.

Но он уже принял решение. Конечно же, ему пора лететь. Разделиться ради поисков Хафиза? Что ж, Лимн и так ищет беглеца по всему оазису Гур-Гулуз. Не найдёт его — будет помогать бегству Клеха. Осталось сделать не так много: передать через Дгая последние указания для Лимна, отослать с Дгаем принадлежащего картау мёртвого коня (последнего, девятого из одолженных) — и он свободен для нового полёта. Прощай земля, пора на небо.

Когда получивший указания Дгай уехал в сторону Гур-Гулуза, ведя в поводу мёртвого коня, Чичеро вслед за Эйуоем направился к зависшему над пустыней замку. По пути посланник рассказывал подробности невесёлых приключений базимежцев после стремительного выезда из двора чайханы Фади. Эйуой слушал, не перебивая, и задал только один вопрос:

— А откуда под Гур-Гулузом столько шакалов?

— Честно говоря, не знаю, — признался Чичеро, — но люди говорят, что во всём виноваты картау.

Глава 23. Тузы из рукава

— Довольно, Флютрю, очнитесь! — молвил некромейстер. — И выпустите уже из рук этот дурацкий череп! Он пуст. Ваш учитель Гру его больше не наденет.

Флютрю послушался, и голова от человеческого тела магистра упала из его скрюченных ладоней на пол. Отшибинский некромант встал с колен и размял плечи, с немалым удивлением осматриваясь. Да, это одно из потайных помещений в усадьбе Гру. Сюда он вошёл вместе с Гны, а дальше…

— Вы разговаривали с черепом, Флютрю, — заметил Гны, — и я надеюсь, он вас не слышал.

— Давно? — спросил приходящий в себя ученик Гру. — Мне кажется, прошло какое-то время…

— Всего сутки, — беспечно ответил Гны, — я видел, в каком вы состоянии, Флютрю, но, уж извините, мне было некогда вас из него выводить. Тем более, усилий моих хватает ненадолго. Одержание громкими словами к вам возвращается самопроизвольно.

Флютрю ощутил укол вины. Да, он и впрямь проявил непростительную для некроманта слабость духа. Что ж это он, в самом деле, себе думает…

— Прекратите себя осуждать! — повелительно выкрикнул Гны, пристально глядя в лицо товарища.

— Я больше не буду… — проблеял Флютрю.

Окрик некромейстера помог ему освободиться от сползания в какую-то душную словесную воронку. Чего от неё ждать, Флютрю почему-то прекрасно понимал. Ему, похоже, уже случалось в ней побывать, и всякий раз она его мучительно сдавливала, заполняя весь мир, после чего начинала превращать его кости в понятия. И с завершением строительства понятийного каркаса остальное тело Флютрю превращалось в парус, устремляющийся в любом направлении, указываемом громкостью звучащих слов.