Мёртвые пляшут

И вот за барханами открылся вид на высокую белую скалу, одиноко торчавшую из песка. При виде этой скалы паломники так и застыли, натянув поводья мёртвых коней, а вслед за ними — люди Чичеро. И не в скале дело. У её подножья бегали шакалы — где-то с полторы сотни. Держались кучно, их серые с рыжиной спины сливались в единое пятно. Глядя на эту картину, поневоле удивишься. Небывалое дело — столько шакалов в одном месте. Не даром Чичеро прежде не верил слухам, которыми сераль Оксоляны развлекал базимежцев после Нефотиса. Шакалы ведь живут и охотятся в одиночку или парами, ну могут иной раз сплотиться в небольшую стайку, но чтобы в такую?

— Много шакалов, — прошептал и Джамил, опасливо косясь на воинов картау, — неспроста! Не обошлось дело без их шакальего культа…

Завидев группу всадников, остановивших коней на гребне бархана, шакалы подняли высокий, скулящий вой.

— Они опасны? — спросил у Чичеро подъехавший поближе Клех.

— Шакалы наглые, но на человека никогда не нападают, — отозвался посланник. — Правда, и в такие стаи они никогда не сбиваются. Эти — могут и напасть.

— А я смотрю — никак, человечину терзают! — заметил Дгай. — Вон там, под самой скалой!

Орлиный взор Лимна показал Чичеро, что Дгай прав. Под скалой возле высокой рукотворной ниши были свалены человеческие кости. И немало. Некоторые же останки — самые свежие — продолжали обгладывать неутомимые четвероногие падальщики.

— Я же говорил! — зашептал Джамил, на некоторых слогах взвизгивая от страха. — Это жертвенная скала, картау здесь совершают свои ужасные обряды! Почему они нас сюда привели? Мы пропали!

Старик-паломник услышал его громкий шёпот и окинул наложника презрительным взглядом:

— Да, это жертвенная скала. Но здесь никогда не приносили человеческих жертв!

В его заявление было трудно поверить, видя черепа у жертвенника — узнаваемо человеческие. Но видимость доверия следовало создать. Как бы Джамил, высказывая свои страхи, не накликал беды на их головы. Чичеро рассудительно сказал:

— Картау чтят законы гостеприимства. К тому же наша сделка с Ынышаром принесёт племени выгоду. Не стоит ни в чём подозревать этих благородных людей.

Тревоги Джамила и других наложников Чичеро своей речью не развеял, но заставил, по крайней мере, заткнуться и не подсказывать картау худших решений.

Лица старого паломника и его сыновей посуровели, но не от бестактности гостей. Они тоже заметили разбросанные перед жертвенником кости. Что-то в этих костях им не понравилось, потому старик сказал с болью в голосе:

— Вот откуда шакалы… Святилище осквернено. Остаёмся здесь.

* * *

Вникать в запутанные верования картау было не время и не место; из кратких пояснений старца Чичеро вынес только, что восстановить святость жертвенника может только очень сильный шаман, и вместо обряда поклонения их проводник вынужден теперь провести обряд очищения помыслов, дабы не заразиться от святилища скверной. Очищаться старик-паломник собирался немедленно и прямо здесь, он дал понять, что спускаться с бархана к белой скале вообще не станет, и дело отнюдь не в количестве бегающих перед ней шакалов.

Хорошо ещё, Чичеро догадался спросить о длительности предстоящего обряда.

— Трое суток, — последовал ответ.

— Обязательно ли присутствие на обряде всех нас? — осторожно поинтересовался Чичеро.

— Вовсе нет, — успокоил его Картау, — постоянно здесь находиться должен буду я один. Вы можете даже отправить людей во дворец Оксоляны — для переговоров с покупателями. Единственное что, товар останется поблизости. Сделка состоится в моём присутствии, это условие вождя.

Ох, как обрадовались наложники, что не придётся им оставаться на бархане близ белой жертвенной скалы, в соседстве с шакалами! Но известие, что сразу в желанный оазис товар не отпускают, радости им несколько поубавило. Отойдя от бархана с видом на святилище шагов на триста в сопровождении Чичеро, Клеха, Дгая и шестерых сыновей Картау, сераль Оксоляны достаточно осмелел, чтобы говорить о своём страхе.

— Так и есть! Эти варвары нас держат поблизости с жертвенником, чтобы заживо скормить своим шакалам! — с мукой произнёс Джамил.

— Спасите нас, Чичеро! — хором попросили Гюльч и Атай и, обнявшись, заголосили навзрыд.

Зульфио, Зухр и Лейн присоединились к общему наложничьему вою; Хафиз отвернулся от них и плакал молча. Вот уж подняли великий плач!

— А ну прекратить панику! — прикрикнул на них Чичеро. А Клех издевательски выплюнул:

— Пока что вас шакалам никто не скармливает, и если скормят — то только с нашего разрешения!

— Но мы не разрешим: за вас ещё деньги не заплатили, — напомнил Дгай, стараясь смягчить яркое впечатление от слов Клеха.

— Только не оставляйте нас, пожалуйста, — вымолвил Джамил насколько мог спокойно.