Мёртвые пляшут

— Никого из нужных нам наложников увидеть не удалось. Должно быть, в шатрах прячут, — продолжал разведчик.

Толстяк тут же потребовал предъявить картау жёсткий ультиматум; мол, какие они ни гордые, а всё-таки племя пришло на территорию царства Уземф, и должно слушаться. Командир молчал, не осаживая зарвавшегося работорговца, наверняка колебался. Толстяк настаивал, и наступил момент, когда командир сдался. Его распоряжение ехать на переговоры с картау было отдано тяжёлым, но уверенным тоном. Ещё миг, и весь уземфский отряд умчался на запад.

* * *

Когда воины Уземфа ускакали спорить с племенем картау, Чичеро какое-то время полежал на тракте, изображая убитого, потом решился встать, подобрал укатившуюся голову. Он отдавал себе отчёт, что его самого заметного тела в чёрном посланничьем плаще непременно хватятся, но не мог ни сам продолжать прикидываться, ни плащ оставить. Ведь без плаща он — не Чичеро, а карлик Дулдокравн, и только.

Оглядевшись, посланник Смерти не увидел на тракте ничего, кроме обезглавленных трупов людей и лошадей. Пятна крови соседствовали с высыхающими пятнами воды: из бурдюков предусмотрительные враги повыпускали воду. Подойдя к каждому из человеческих трупов, Чичеро убедился, что кроме него никому здесь не посчастливилось. Нечего было и пытаться с кем-то заговаривать: если у мертвецов потеря головы не всегда приводит к гибели, то живые без голов — точно не жильцы.

Пустившись на розыски наложников и Дгая с Клехом, Чичеро нашёл их в добром здравии в густой вечерней тени за одной из ближних скал. С ними была и единственная лошадь, оставшаяся в живых — на ней Дгай поскакал предупредить Клеха об опасности.

Шестеро верных Оксоляне наложников крупно дрожали и напоминали единого многоглазого зверька: они прижались друг к другу и уставились на Чичеро с одинаковым затравленным выражением. Хафиз с ожесточением на лице сидел поотдаль, но в пределах досягаемости кулака Клеха.

— Мы правильно услышали, все наши мертвы? — спросил у Чичеро Дгай.

— Это так, — вздохнул посланник, — живы только мы, да ещё Лимн где-то запропастился. Только и с нами не всё так весело: бурдюки с водой нам проткнули, лошадей зарезали.

Хафиз хмыкнул, Клех двинул его кулаком:

— Радуется нашей неудаче, поганец. Свои его слабо побили, я добавил.

— Не радуюсь я! — взмолился Хафиз. — Просто я предупреждал: не стоит ехать в этот Гур-Гулуз! Не будет нам там счастья…

— Замолчи, демон! — взвизгнул Джамил и ткнул в бывшего товарища обличающим пальцем. — Нынче Хафиз предрёк нам путешествие пешком. И что же: нам таки придётся идти пешком. Одна лошадёнка Дгая всех не выдержит! — с этими словами наложник зарыдал в голос, а остальные подхватили.

— А ну прекратить панику! — потребовал Чичеро и добавил. — Демонов я здесь не вижу ни одного, а предсказателей порядочно. Вон и Клех намекал, что за помощью придётся обращаться к племени картау.

— Кто, я? — удивился Клех.

— Было, было, — подтвердил Дгай, — но неужели же кто-то из нас решится подойти к этим ужасным идолопоклонникам?

— Иного нам не остаётся, — вздохнул Чичеро, — сами мы отсюда не выберемся без воды, без лошадей. Только на картау и надежда!

После упоминания о новой надежде рыдания Джамила и его компании не только не утихли, но перешли в отчаянный вопль.

* * *

Отправляться на встречу с ужасными картау имело смысл лишь после того, как уземфские всадники проскачут от стоянки племени обратно. Перебравшись за другую скалу, расположенную на значительном удалении от застрявшей в камнях повозки и от следов бойни на тракте, Чичеро, Дгай, Клех и наложники всю ночь ждали дроби копыт по тракту. Не дождались.

— Картау — гостеприимный народ, как и все кочевники, — попытался объяснить происходящее отверженный Хафиз, — может, воины Уземфа остались на их стоянке переночевать?

— Может, они остались у картау пожить с месяц? — фыркнул Клех. — Уже позднее утро, а эти ребята назад не торопятся.

— Боюсь, их принесли в жертву, — запел прежнюю песню Джамил, — знаете, картау вообще-то степной народ, и кочуют они в основном на пустошах от Отшибины до Глукща, где достаточно и травы, и дичи. Если же они забираются к нам в пустыни Уземфа, то с единственной целью: умилостивить своих племенных богов. У них здесь кругом святилища да древние погосты…

— Ну, если этих всадников и в самом деле запросили на ужин боги картау, то я правда не расстроюсь! — развеселился Чичеро, а сам подумал: хорошо бы, чтобы эти жестокие боги удовлетворились удачливыми всадниками, а десяток дохнущих от жажды невезучих пешеходов как-нибудь убедительно отвергли. Если такое бывает.

К полудню так и не показались ни Лимн, ни всадники, устроившие вчера вечером резню на тракте. Лимн, как надеялся Чичеро, мог попросту не найти их укрытия, но всадники? Дгай из Глукща предположил:

— Может, они поехали по тракту дальше на запад, и ищут нас около Карамца?