Мёртвые пляшут

За сутки езды по тракту быстрой рысью не встретили ни души. Лишь дважды Чичеро видел перед собою недавние следы лошадиных подков. Но шпионы ли царицы Будулы отметились в дорожной пыли, или кто-то из кочевников картау проезжал по своим неизвестным делам — определить невозможно. Да и неизвестно ещё, что хуже…

— Вот гадость! — внимательный Дгай тоже заметил следы. — Неужели перехватят?

— Обязательно! — пообещал Чичеро. — И притом постараются напасть все вместе.

— Интересно, откуда их ждать? — поравнялся с ними ещё один любопытный бандит-работорговец.

— Спереди, — отозвался Чичеро.

— Это почему же? — не понял Дгай. — Большая тропа мёртвых лежит на севере, не слишком далеко…

— …и обогнать нас по ней ничего не стоит, — закончил Чичеро, — поэтому впереди будет засада.

— Знать бы заранее, когда! — сплюнул Дгай липкой слюной под ноги лошади. — Объехать бы эту засаду, а потом — пусть догоняют!

— А чего ждём? Может, сразу объехать… — забеспокоился ещё один бандит.

— Как узнаем, так и объедем, — отрезал Чичеро. — а заранее сворачивать с тракта глупо — только время потеряем!

К вечеру второго дня, когда верховые и лошади выбились из сил (а быстро выбились, по впечатлению бывшего мертвеца Чичеро), остановились на ночлег под укрытием одной из высоких скал, которые стали попадаться на сухой каменистой равнине. Спрятали лошадей и повозку, чтобы никто не увидел с тракта, а сами повалились тут же прямо на камни, очумевшие от усталости и жажды. Стоило бы отдохнуть гораздо ранее, но не останавливаться же на открытом месте.

— Эх, много пьют наши лошади! — пожаловался Дгай. — Бурдюки пустеют. Боюсь, не хватит воды.

— Ну хоть бы треть пути мы проехали? — спросил у Чичеро Клех, устраиваясь на подстилке, отобранной у кого-то из наложников.

— Проехали, — успокоил его Чичеро, хотя и не чувствовал особенной уверенности.

Да уж, для поездки в пустынную землю Уземфа подготовились они весьма неважно. Может, и сам Чичеро в глубине души не сильно-то надеялся покинуть Карамц? Иначе бы догадался сменить живых лошадей на мёртвых, более сильных, выносливых и неприхотливых. В Нефотисе таких не продавали, но в Карамце-то есть всё!

Тут в стороне о чём-то повздорили между собой наложники, раскричались, словно павлины, даже чуть не подрались, превозмогая усталость.

— В чём дело? — с хозяйской резкостью окликнул их Клех из Цанца.

— Хафиз говорит, что не хочет возвращаться к Оксоляне, — оправдываясь, протянул Джамил, — мы просто указали ему на его неправоту…

— А ну прекратить уныние! — рявкнул теперь уже на Хафиза Клех. — Как это не возвращаться, гадёныш?

— Если мы не поедем в сторону Уземфа, люди царицы нас в жизни не отыщут, — пожал плечами наложник. — Отсидимся в Глукще или Нефотисе…

— А с кого мы, спрашивается, получим деньги за ваш сераль? Кому вы, вообще, нужны, кроме Оксоляны и Будулы? — Клех аж на ноги вскочил. — Нет уж! Раз людям царицы мы вас не продали, так довезём к царевне в Гур-Гулуз! И даже полудохлыми! — тут бандит поднял за грудки тщедушного Хафиза и встряхнул так, что зубы лязгнули.

— Не горячись, Клех, — подал голос Дгай, — за дохлых наложников Ынышар точно не заплатит. Ему нужны все семеро, не так ли? Вот и не порть товар.

Хафиз освободился от хватки Клеха и, ни слова больше не говоря, отошёл за повозку, где и устроился в отдалении как от бандитов, так и от товарищей по сералю. А те долго ещё вполголоса говорили в его адрес что-то нелестное, бросая в сторону повозки полные осуждения взгляды.

* * *

Не дожидаясь рассвета, тронулись в дальнейший путь: хотелось заехать подальше, пока не выкатилось на небо тяжёлое дневное солнце. Староуземфский тракт в этой своей части выделялся вполне отчётливо, и Чичеро уже не боялся заблудиться. Приходилось опасаться ещё и засады, поэтому двое-трое всадников постоянно держались далеко впереди, осматривая местность, прежде чем там проедет повозка.

Хафиз после вечерней перепалки замкнулся в себе и сидел в углу повозки, тупо глядя сквозь решётку на тянущийся вдоль тракта безрадостный пейзаж. Верные прекрасной царевне Джамил, Зухр, Зульфио, Лейн, Гюльч и Атай общались между собой — и отступника демонстративно не замечали. Впрочем, «отступник» — это пока сильно сказано: Хафиз от своего сераля никуда ещё не отступил и едет, куда все. Вот помыслами он действительно далеко от чаяний товарищей обрести счастье в объятиях Оксоляны. Но куда ему деться? Судьба сераля — его судьба.

Присматриваясь к Хафизу, Чичеро держался рядом с повозкой и, между прочим, слушал рассказы Джамила о шныряющих в здешних местах боевых отрядах из кочевых племён картау. Эти самые картау, оказывается, не чтят Семерых. Божеств, у них — пятибожие. И своим ложным пяти богам они приносят человеческие жертвы. Главный бог у них — с головой то ли шакала, то ли степного волка. Вот он-то и требует человечины, причём исключительно живой: набальзамированные мертвецы ему без надобности.