Мёртвые пляшут

— Вас опередили? — посочувствовал карлик.

— Да, на пару десятков лет, — усмехнулся Бларп, — и без особенного успеха. В ту пору из драконов лишь один продолжал неутомимо искать Лунный Пламень — тот, который его потерял. Вот он-то и прилетел к замку Глюм. И попал в ловушку, когда обследовал скалу и пропасть под ней. Великан Плюст заточил его в тюремную башню.

— О, кажется я видел в замке Глюм этого серого дракона, — припомнил карлик, — когда ему привелось освободиться! Помните, налетели небесные замки с зеркальными днищами, отражали молнии, которые били по ним из донжона…

— Ну, положим, тот дракон не сам освободился, — поправил Эйуой, — это я его нашёл в том недобром замке. И вызвал подмогу. Но в поиске жемчужины не преуспели ни я, ни дракон-неудачник. Если и была она в том замке, мертвецы её давно перепрятали.

— Зато вы уничтожили великана Плюста, — напомнил приунывшему было Бларпу Дулдокравн, — уже за это вам должны быть благодарны все, кто побывал в его замке.

— Да-да, — кажется, Бларпу не так уж и приятно было вспоминать о той нелёгкой победе, — зато последний след жемчужины нас обнадёживает.

— А когда вы напали на последний след.

— Этой весной, — тонко улыбнулся Бларп, — и даже не столько я напал, сколько посланник Чичеро. Он увидел этот след вашими собственными глазами. Вернее, глазом.

— О чём вы?

— Помните тот провал, который вы наблюдали в Запорожье в тот самый день, когда впервые поднялись в небо на воздушном замке?

— Так это… — даже задохнулся от внезапной догадки Дулдокравн.

— Думаю, да, — ответил Эйуой, — очень похоже на след неумелого использования пропавшего талисмана. Я не знаю другой силы, способной настолько мощно разомкнуть земные недра. Теперь вы знаете, Дулдокравн, о чём Чичеро следует говорить с Драеладром, доказывая преимущества мёртвой разведки.

* * *

Однажды Бларп Эйуой подошёл к забившемуся в угол карлику в неожиданно весёлом расположении духа. Дулдокравн сделал верное заключение:

— Что, прилетели?

— Почти, — ответил Эйуой, довольный его проницательностью, — уже видны небесные острова. Пойдём, поглядите!

Карлик нехотя выбрался из облюбованного угла, запахнулся в шубу и вышел из башни на покрытый слоем изморози белокаменный двор замка.

В первый миг после выхода голова закружилась, а колени ослабли. Земля нависала сверху — огромная, тяжёлая, льдисто-белоснежная.

— Мы падаем на землю? — в ужасе проблеял Дулдокравн. Он и правда упал, споткнувшись о полы огромной медвежьей шубы.

— Это не земля! — довольный произведённым эффектом, усмехнулся Бларп. — Это небесная твердь.

Карлик задрал голову и присмотрелся. На небесной тверди были заснеженные горы, долины с кое-где разбросанными острыми скалками. Всё, как бывает зимой в Серогорье. Только — перевёрнутое. А ну как упадёт?

— Мы видим нижнюю поверхность неба, — пояснил Эйуой.

— И что, по ней можно ходить? — спросил поражённый Дулдокравн. — Это как: вверх ногами?

Бларп Эйуой весело рассмеялся:

— Да уж нет, чтобы задержаться на этом мировом потолке, необходимы драконьи когти. Люди могут ходить лишь по верхней из поверхностей неба.

— А как нам туда добраться?

— К нашему удобству и к несчастью для самого неба, оно больше не монолитно, — вздохнул Эйуой, — а представляет собой множество висящих над землёй островов. Я ведь вам рассказывал о поступке серого дракона с неправильным именем, помните?

Дулдокравн помнил. Но одно дело — помнить рассказ Эйуоя, совсем другое — видеть небесные острова воочию. Невесомые громадины, тяжелющие на вид: если такая прихлопнет какую-то из стран, да хоть ту же Отшибину — от гордого Серогорья останется широченная низменность.

— Небо без крайней нужды никогда не упадёт на землю, — уловив суть его страха, поспешил успокоить Бларп Эйуой, — во всяком случае, до самого конца мира такого не случится.

— Вы меня утешили, — пробормотал карлик.

Постепенно ощущение жути прошло, и Дулдокравн почувствовал себя вознаграждённым за долгое нудное путешествие. Того, что видел он, до сих пор не наблюдал ни один выходец из Великого народа Отшибины, ни один мертвец, ни один некромант…

Живописные ледники разных оттенков белого. Острые пики торчащих вниз ледяных гор — ну да, это огромные сосульки. Ух и каплет с них, наверное, по весне — словно все Семеро Божеств в три ручья плачут!

При подлёте к небу яснее стали видны трещины в ледниках. Ба, да это не просто трещины — это разломы. И не только во льду, но и в белокаменной небесной основе. Таки да — небо ныне поделено на отдельные острова, между которыми лишь изредка попадаются ледовые перемычки. Или это рукотворные мосты?

Замок внедрился в один из широких разломов, разделивших небесную твердь, и стал подниматься к верхней поверхности неба между двумя огромными островами. Неровные края разлома искрились на солнце массивными наплывами льда.

И каких только разновидностей мороженой воды здесь не встретилось! Лёд прозрачный, лёд матовый, лёд сияющий и поглощающий свет, лёд голый и прикрытый снегом, лёд старый и молодой, пористый и причудливо вздымающийся стрельчатыми ажурными конструкциями.