Наверху гуляет холодный ветер, серые тучи толпятся над головой, словно раздумывая, пролиться дождём или нет? «Гангут» плетётся, как обыкновенная надводная посудина, волны злобно колотятся в борта, будто торопятся забодать нахала, пока он опять не поднялся в воздух. С неба слышится посвистывание и вой. Это приближается посыльный катер – небольшая транспортная машина вертикального взлёта и посадки. Круглой формы, кабина пилота сверху. За характерный вид на жаргоне моряков называется «корзина». Именно этот аппарат должен доставить Павла и четверых курсантов на «Варяг». Громадный, как стадион в Лужниках, авианосец застыл темно-серым материком милях в трёх от экраноплана. Посылочный катер сёл в уголке необъятной палубы и, едва всё вышли, подъёмник опустил его на второй ярус палубы. Пока вахтенный матрос бежал к ним от рубки, Павел с любопытством огляделся. Он ни разу не был на «Варяге» и увиденное впервые поражало воображение. На огромной палубе нет никого. Время от времени броневые листы покрытия расходятся, из тёмных недр появляется штурмовик. Едва плита подъёмника становится на один уровень с палубой, как крылья расправляются, носовая часть самолёта приподнимается. Двигатель свирепо взвывает, штурмовик поднимается вертикально вверх и вбок, валится на крыло и с оглушительным рёвом уносится вдаль. За ним другой, третий. Патрульные группы штурмовиков выполняют единственную задачу – уничтожение обнаруженных кораблей контрабандистов и вообще всех плавательных и летательных аппаратов, что не отвечают на запросы «свой-чужой». Кроме того, регулярно проводятся ковровые бомбардировки береговой линии в глубину на пятнадцать-двадцать километров. Создаётся полоса мёртвой, в буквальном смысле, земли вдоль побережья Атлантического океана. Однако желающих сколотить состояние на сокровищах Мёртвого континента достаточно и работы кораблям и самолётам хватает.
Вахтенный матрос проводил до двухместной офицерской каюты. Павел положил сумку на койку, огляделся. В глаза бросились знаки различия подполковника на полевом кителе, что висит напротив. Его поселили в один кубрик с офицером главка, понял Павел. Поморщился, но делать нечего, придётся потерпеть столичного хлыща, что соизволит побаловаться войнушкой. Прошёл в умывальник – надо умыться с дороги, сбрить щетину. Закончив бритьё, взглянул ещё раз в зеркало. На похудевшей роже уныло блестят равнодушные глаза, морщины на лбу словно приклеились, как будто их обладатель находится в постоянных раздумьях о мировых проблемах. « Размышляй не размышляй, всё равно тебя выкинут. И наверно, правильно», - подумал Павел. Распахнул дверь, бросил полотенце, стараясь попасть на вешалку. Попал. Прошёл к койке, сунул в боковой карман сумки дорожный туалетный набор. За спиной раздаётся странно знакомый голос:
- Здравствуйте, я ваш сосед по комнате.
Павел не спеша поворачивается. На второй койке сидит мужчина, смуглый, волосы седые, как семидесятилетнего старика, но лицо молодое. Самоё примечательное во внешности соседа – глаза. Большие, по-восточному чуть-чуть вытянутые в уголках, в обрамлении густых ресниц такой длинны, что казались искусственными. Мужчина поправил длинную чёлку, в глазах мелькнуло удивление.
- Сашка, ты что ли? – изумлённо спросил Павел.
- Пашка? Вот дела! – тихо произнёс мужчина, - никак не ожидал тебя встретить.
Павел широко улыбнулся, с радостью сжал протянутую ладонь. Это был его старый товарищ и однокашник по институту, Александр Пульвердиев. Фамилия странная для русского уха, но это потому, что отец Сашки был азербайджанец, а мать русская. Сын получился по-восточному смуглым, в отца, а удивительные глаза достались от матери. Пульвердиев был хорошим, добрым парнем, одним из тех, о ком Павел всегда вспоминал с тёплым чувством. Александр пробежал взглядом по широким плечам, выпуклой от мускулов груди Павла, с завистью произнёс:
- А ты изменился, вроде как ростом выше стал.
- И только, - рассмеялся Павел, - погоны, сам видишь, какие. Да и те скоро слетят.
- Чего так?
Павел сёл на койку, улыбнулся.
- Садись, расскажу…
И рассказал. Всё, без утайки и приукрашивания.
Александр помолчал, сочувствующе покачал головой.
- М-да, дела … Помню Юрочку, как же. Вроде нормальный парень был.
- Он и сейчас нормальный. Это я такой, сдвинутый, - махнул рукой Павел.
- Да, жаль. Не сложилось у тебя. Ну, ничего, не пропадёшь на гражданке. Не всё служат, многих силой в армию не затащишь, готовы на всё, лишь бы не служить. Да, Паш… Я, как ты уже успел заметить, тоже с двумя большими звёздами. Надеюсь, ты не думаешь, что я…
- Нет. У тебя вся голова белая, а была чёрной, как головешка. Сразу видно, что звёзды заработаны честно. Там трубил? – кивнул Павел в иллюминатор.
- Не совсем, - ответил Александр, - севернее, в Канаде.
- Там до сих пор холодрыга страшенная, какая жизнь может быть подо льдом? – удивился Павел.