Мёртвый Легион

В это время Невозмутимый совершенно… гм… совершенно невозмутимо, ОДНОЙ рукой, фактически напрягая только кисть, положил меч себе на плечо, только теперь уже самим клинком.

Дальше начался фарс. Невозмутимый держал Кальда почти на расстоянии своего меча и управлялся с такой громадиной, по крайней мере, внешне, абсолютно не напрягаясь. Минут пять Кальд всячески пытался обойти — насчёт пробить и речи не шло, — хотя бы обойти защиту Невозмутимого, но это ему никак не удавалось. Я же всё пытался понять, что, собственно говоря, происходит. Поединок проходил за гранью моего восприятия. Хотя, точнее было бы сказать, не за гранью восприятия, а за гранью умений. Скорость моей реакции значительна, а вот умения во владения оружием… не очень, если мягко сказать. С другой стороны у меня было оправдание: только вторая неделя пошла, как меч в руки взял. Я конечно же всё видел, но совершенно не мог понять… или осознать? Раз! И меч вынырнул откуда-то с совершенно неожиданной стороны, хотя первоначально я видел его в абсолютно другом положении, из которого такой удар, вроде бы, невозможен. Лишь спустя несколько секунд до меня с опозданием доходило, что, собственно, произошло. Без определённых знаний и умений я не мог с ходу понимать увиденное, мне нужно было время, чтобы разобраться. И так почти на протяжении всего поединка. Несколько раз откидывало Кальда-Тарса, а Линдгрен — как оказалось, именно это имя носил Невозмутимый, — просто замирал, ожидая, пока его оппонент придёт в себя после удара. Линдгрен владел своей громадиной просто изумительно. В частности, едва из моего поля зрения выпадал меч Кальда, как тут же исчезала и громадина Невозмутимого, чтобы, спустя ещё мгновение, проявиться где-нибудь в другом месте, и вновь исчезнуть. Для меня всё выглядело именно так. Причём, если Тарс со своим мечом вполне был способен двигаться с такой скоростью, то простой человек, пусть даже являющийся искуснейшим воином и чрезвычайно сильным человеком, ни за что бы не смог с такой скоростью махать мечом Линдгрена. Тем более, когда они двигались лишь на небольшом пространстве, я иногда не видел даже силуэты мечей. Тарс управлялся со своим мечом превосходно и с лёгкостью, вот только первый, Линдгреновский, превосходил второй по весу в десяток раз.

— Он ведь не совсем человек? — повернулся я в сторону Варлда.

— Нет, — дёрнул тот головой. — Наши Искусники пытались с ним разобраться, но у них ничего не получилось. Известно, что на нём, его матери или отце, ставили какие-то опыты, но конкретно ничего выяснить так и не удалось. Этот Линдгрен, несмотря на своё телосложение, весит за двести килограмм, а сила у него просто чудовищная. Год назад Невозмутимый, Герцог и Вилст втроём разбивали атакующий клин Миркской конницы. Нам тогда отдали приказ следовать к западной границе, по осени эксвайцы всё время начинают шалить, а тут, откуда не возьмись, появилась конница. Ты, кстати, вообще слышал о Миркской коннице?

— Нет, — помотал я головой.

— Это, друг мой, мясорубки. Не больше и не меньше. Специально выведенная порода лошадей, к чему явно приложили свою руку Искусники, и непробиваемая броня, способная выдержать выстрел из баллисты без энергетической начинки Видящих. Правда, человек умрёт, но броня лишь слегка вогнётся. Лошади под стать всадникам: полностью закованы в железо. Добавь к этому многочисленные амулеты, сводящие на «нет» все атаки Искусников, и увидишь полную картину. На нас тогда вылетело сотни три таких монстров. Если бы не Невозмутимый, Герцог и Вилст, от нашей тысячи никого бы не осталось. У нас ведь тогда даже копий не было — мечи, щиты и всё… хотя копий и сейчас хватит только на тысячу. Наши Видящие попробовали остановить их, но у тех, мало того что оказались амулеты, так ещё и Искусник. В общем, покатилась на нас эта волна, а Невозмутимый, Герцог и Вилст втроём вышли вперёд всех, за ними их десяток, и потом только мы. Когда всадники налетели на эту тройку, зрелище, скажу я тебе, было незабываемым. Представь себе, когда от удара мечом конь вместе с наездником отлетает на добрый пяток саженей, а если не отлетает, то валит ещё четверых своих товарищей, и это минимум. Герцог с Вилстом работали по коням, до всадников им было тяжело доставать, но мы потом добивали падающих людей. Они на нас шли клином, всё как полагается, и именно из-за этого мы тогда положили их всех, потеряв при этом человек двадцать, да ещё полсотни ранеными. Дошло, наконец, до парня.