Мир

Андроид был вынужден признать, что в таком ключе последняя фраза звучала не так уж и страшно. Хотя если смягчать до конца, он предпочел бы слово «главврач». В этом что-то было. Геронты посходили с ума, им пригодился бы хороший доктор.

– Империя – не кондитерская фабрика, Тикс. Для управления таким исполином нужен кто-то более совершенный. Тот, кто готов отдать всего себя. Безусловно! Кто положит на алтарь величия Ибриона все, что у него есть.

– Понимаешь, кого ты сейчас описал? Несчастного психопата, которому чуждо все человеческое. Бездушное ничтожество, неспособное любить по-настоящему. Такого ты нам желаешь? Нет… В древнем мире только те цивилизации стали великими, чьи боги были несовершенны! Только зная, что ты уязвим, мы научимся слышать не одного тебя, а друг друга. А от слов о совершенстве у меня чешется хвост! Ты достаточно вырос, чтобы уяснить одну вещь: мы и совершенства не хотим. – канцлер подался вперед, будто собирался поделиться тайной. – Эйден, ведь в чем беда совершенства? Безупречный судит всех по себе. И получается, что вокруг него, куда бы он ни пришел, одни грешники. А кто обитает среди одних только грешников?

– Дьявол! Я же просил не начинать без меня, – Джур сворачивал триниджет прямо в зале. – Он уже драматизировал?

– Заседание окончено, – Тикс ударил молоточком, и судьи принялись исчезать один за другим: со вспышками, с хлопками и в дымке – каждый на свой фирменный лад.

– Поздно, Джур, – их осталось двое в полутемном зале. – Ты пропустил эпизод, где меня раскатывают, как мальчишку.

– Вердикт?

– Алмазный забой. Пожизненно. Давай, верни мне кайло.

Риз Авир снял корону. Да… Будто проклятье с себя стряхнул.

40. Глава о разнице между «падать» и «лететь вниз»

Заваленный вопросами, поздравлениями, новостями, Эйден добрался до флагмана только к ночи. Его код открывал любые клинкеты в коллаборате, и андроид заглянул тихонько в каюту Самины. Надеялся, она спит. Не потому что не хотел говорить, а потому что хорошо было бы ей отдохнуть после всего.

«Ну, как-то так себе», – ее записка украшала зеркальный столик, и Эйден ближайшим телепортом прыгнул к себе в апартаменты. Точно такие же. По комнате запрыгали белые ласки – это резвились люцерверы, корабельные ночники.

В центре его спальни, на невидимом ложе из аргона расплескались черные простыни. Из их лепестков выглядывали белые плечи, острые колени, метель волос. Эйден распорядился обеспечить Самину исключительно виртуальным бельем, и она выбрала нежное цифровое боди. Кажется, девушка не собиралась засыпать, но хозяина каюты не было слишком долго. Синтетик бесшумно присел рядом. Послушал невесомое дыхание, шаркнул языком по завиткам на виске, поиграл белым локоном. Будить ее не стал. Пусть спит: для вопросов поздно. Для ответов рано.

Эйден избавлялся от парадной формы, когда зашуршали простыни.

– Куда летим? – Самина щурилась спросонья, приподнимаясь на локте. Андроид шугнул ласок, чтобы убавить свет.

– Я домой. А ты – на эшафот возмездия, в карающие путы династического союза с железным аспидом. И что-нибудь еще со словом «омерзительный». Это твой последний шанс избежать участи военного трофея.

Самина деликатно зевнула. Глубокая фаза сна – не лучший момент для пробуждения. Андроид, расстегивающий на себе рубашку и ремень, – не лучшая декорация к принятию здравых решений.

– Без шансов, Эй, мне не найти дверь. Здесь как в зачарованном лабиринте: куда ни кинь, пути отхода упираются вот в эти твои… прямые, косые и поперечные.

– Не ведись на кубики. Это подделка.

– Девушка с фальшивыми волосами разочарована! – она откинула черный шелк и села на краю постели. – Дай лучше я проверю, как тебя отремонтировали.

Эйден подошел и перехватил ее запястья на лету: крепко, глядя сверху вниз. И она научится так смотреть когда-нибудь. Взглядом безжизненного айсберга, каким он отныне будет с ней на людях:

– Руки чистые?

– Откуда, родной? – с ядовитым смешком она царапнула коготками по его животу вниз, к бедрам, и качнула их к себе, – Ведь ими я убила Ирмандильо. А без него мы бы и не встретились никогда.

– В самом деле. Жаль, его нельзя убить еще раз.

Черные всполохи захлестнули их вместе с люцервером, что не успел удрать с простыни. В космосе день и ночь условны, и в этот раз Империя поглощала Альянс так долго, как хотели двое.

* * *

В официальном обращении к бранианцам перед отлетом на Ибрион андроид назвал это «объединением путем наложения границ», имея в виду их с Саминой пограничные расстройства и ее ногу, закинутую на него тем утром. Когда Эйден импровизировал, то был в особенном ударе на риторику.

– По древней традиции, – он колол иглами родного наречия слух побежденных, – гость увозит домой сувенир на долгую память. Так вот, я выбрал то, что еще долго будет напоминать и мне, и вам о потере Браной независимости.