Мир

– Анодди риз Авир считал так же. Но за двести лет правления риз Эммерхейс сделал многое, чтобы ограничить власть императора. Он разделил свободу с другими, но ответственность за государственные решения не делится, а лишь преумножается.

– Вот именно!

– Но я не говорил, что это плохо. В каком-то смысле геронты правы: отступление по приказу Эйдена – шаг милосердия, разумная осмотрительность. А отступление под знаменем Джура – признание в том, что империя ослабла и не уверена в новом императоре. Сколько еще враждебных миров только и ждут момента? Сколько еще войн началось бы вслед за этим? Это ведь тоже последствия, о которых необходимо помнить. Но я вояка, а не политик, и не решусь утверждать, как правильно.

– Как же все сложно в политике. И сколько же политики в войне!

Проци бросил салфетку на стол, где она тут же растворилась, и встал.

– Ты закончил с завтраком? Я отведу тебя в свою библиотеку. Проведешь время с пользой, пока не вернется император.

– А если он вообще… а, в смысле, новый император, – сытый Орис всегда лениво соображал.

Читальный зал оказался небольшой уютной комнатой. Никаких стеллажей до потолка и бесконечных картотек в ней не было: только кресло-качалка, иллюзия звездного неба в иллюминаторе и плед. На пуфе рядом свернулся люцервер в виде кошки, излучающей мягкий теплый свет.

– Библиотека в твоем распоряжении до возвращения любого из императоров, – усмехнулся Ву. – Это наш способ вербовки: мы всегда за то, чтобы противник был хорошо образован. Как говорил мой дед, чем ты мудрее, тем меньше бесишься.

– Моя сестра говорит почти так же. Тоже верит в силу разума.

– Здесь вся наша история, где ты обнаружишь, что ибрионцы и бранианцы не так уж далеки друг от друга. И хотя войной идут даже брат на брата, все же с родными легче найти общий язык.

– Не знаю, с чего начать. Я профан в истории цивилизаций, если честно.

– Ты знаком с легендой о химере? Начни с нее. Ри, учебный раздел, сектор два. Легенда о Лее на международном, с комментариями, – Ву развел руками. – На бранианском, увы, нет. Всего хорошего, Орис.

Адмирал покинул библиотеку, и в руки юноше упала конвисфера древней книги. Она не висела перед глазами, а увесисто лежала у него на коленях. Ее тусклые страницы пахли чернилами и переплетным клеем, и чтобы читать, их приходилось листать по-настоящему. У легенды оказался довольно простой слог. В ней говорилось о прекрасной деве, прародительнице миров по имени Лея.

Дева спала в небесах, кутаясь в свои роскошные локоны – сияющие, как звездные нити. И было у Леи трое детей. Три гада – в имперской вариации легенды: Анаконда, Молочный полоз и Тритон. Орис перелистал комментарии в конце книги: «сюжет уводит к сверхскоплению Девы, а дальше к трем галактикам, но каким именно – разобраться ныне крайне сложно», – гласил аппендикс.

От Молочного полоза родилась трехглавая химера. Первая голова была от гиены, мелкая и злая. Вторая голова – от пернатого дракона, огненно горячего. А третья – от женщины. В комментариях к легенде Орис нашел такую заметку: «Предки ибрионцев, а еще бранианцев, эзеров и шчер происходят из одной системы трех планет. Скорее всего, речь идет о третьей планете от звезды. Разумеется, таких систем триллионы, и дальнейший путь к исследованию давно закрыт».

Женская голова химеры принялась ругаться и воевать сама с собой (Орис прыснул в этом месте), и разум покинул ее навеки. Вскоре голова отмерла и отвалилась, а то, что осталось от химеры, затерялось в бескрайнем космосе. Здесь и без комментариев все было ясно, как день: планету долго раздирали войны, и небольшая группа ученых – предков ибрионцев – пожелала улететь или была изгнана. Планета давно исчезла, а путь к системе, где та крутилась, густо зарос сорняками.

Орис захлопнул книгу, и люцервер встрепенулся. Он поднял голову, увидел, что все вокруг спокойно, замурлыкал и свернулся опять. Что ж, значит, общие предки. У Зури и риз Авира, у Бритца и Эммерхейса… Когда и где они жили, что с ними стало после расселения их потомков, неизвестно. Их дети улетали и забывали свой дом. И теперь едва узнают друг друга, а завидев издалека – объявляют войну.

15. Глава, в которой Чесс играет с огнем

За три дня стальная мокрица преодолела около трети пути до Халута. Бритц мечтал придраться, но пилот вела корабль, как дирижер – скрипичную партию. Чесс порхала над консолями и ворчала, что нужные кнопки расположены слишком высоко. Иногда ей приходилось вскакивать ногами на кресло.

– Гломеридами управляют только крылатые эзеры, – возник у нее за спиной командир. – Или эзеры с очень длинными лапами.

– Или очень длинным копулятивным придатком… – передразнила Чесс и спрыгнула прямо перед стрекозой. Он был головы на полторы ее выше.

– Кстати, ты не озвучила второе условие.

– Да уже не важно. Хотела изводить тебя и зубоскалить всю дорогу, но поняла, что сделаю это независимо от разрешения. И каждый раз, когда ты будешь проявлять признаки раздражения, я буду брать одну конфетку вот из этого кармашка. О! Ты закатил глаза. Я беру конфетку.

– О. Девяносто девять тысяч по прибытию.