Мир Акорны

Как бы то ни было, она чувствовала боль существа, находившегося двумя палубами ниже. Несмотря на все угрозы Беккера, никто не коснулся этого существа с того момента, как его принесли на борт и повесили на то место, где обычно висели сети с грузом. Не было необходимости поднимать руку на тварь. Она и так отвечала на их вопросы – в перерывах между спазмами боли.

Но кхлеви умирал. Акорна чувствовала – он умирал.

Ощущение было таким отчетливым и ясным, как если бы умирала она сама. Девушка больше не могла выносить этого. Она должна была уйти – или вмешаться в то, что делал Беккер. Но им была нужна та информация, которую капитан выжимал из кхлеви. Акорна покинула мостик и пошла к роболифту, задержавшись только для того, чтобы сообщить остальным: она собирается посмотреть, не начался ли отлив; если да, то она соберет некоторое количество обломков. Девушка также собиралась продолжить вызывать Таринье и Мати.

В качестве ответа от Беккера она получила: «Э-э-э-э, хм-м-м-м, гм-м-м, ладно». Ари и Мак были полностью поглощены расшифровкой клацаний кхлеви, похожих на прерывистые пулеметные очереди. Дверь немного приоткрылась – всего на один момент, но ощущение боли, хлынувшее из проема, заставило Акорну пошатнуться. Когда люк уже автоматически закрывался, РК, хлеща хвостом по спине, протиснулся в щель. Легким прыжком он взлетел Акорне на плечо.

Она почесала кота под подбородком.

– Спасибо, друг мой. Хорошо, когда кто-то есть рядом.

Призрачные голубые туманы вздымались к небу цвета индиго, и бирюзовый свет двух лун омывал море, берег и лес позади. Ноги Акорны глубоко погружались в песок. Вне корабля она тоже могла чувствовать боль пленного кхлеви, но расстояние ослабляло это ощущение. Сознание того, что никто из ее товарищей не подвергал существо обещанным жутким пыткам, также немного облегчало душу девушки; они только пользовались агонией чудовища, чтобы получить ответы, могущие спасти ее людей и любых других созданий, на чьей дороге могли оказаться кхлеви.

Акорна глубоко вдохнула ночной воздух. Сладкий и пряный аромат трав и папоротникообразных деревьев, экзотичный и чем-то похожий на запах цитрусовых, вливался в ее ноздри. Она вдруг осознала, что ни разу не ела за этот день, и почувствовала голод. Она не боялась заблудиться среди дюн. Обостренный инстинкт линьяри позволял девушке ориентироваться, не давал утратить чувство направления, а света двух лун над ней было достаточно, чтобы найти путь между лесом и берегом к росшей неподалеку траве.

Сейчас ей было легче оттого, что она удалилась на некоторое расстояние от «Кондора». Когда она поест, то вернется, посмотрит, чего достигли ее друзья, и, если они уже закончили, попросит дать ей изучить пленника и заняться его ранами. Она не предлагала вылечить его раньше – из страха, что если она вылечит тварь, то один из ее друзей будет вынужден, скорее всего, снова наносить кхлеви повреждения, чтобы получить от этого насекомообразного существа важную и так необходимую им сейчас информацию. Кто знает – возможно, это даже был один из тех кхлеви, которые убили ее родителей; однако причинять мучения живому существу или даже просто безучастно смотреть на его страдания было противно самой сути Акорны. Как и Ари. Несмотря на то что кхлеви сделали с ним, девушка чувствовала: причинение страданий другому существу, даже принадлежащему к тем, кто едва не уничтожил его самого, помешает его внутреннему исцелению – а быть может, даже сделает это исцеление невозможным. Ари был рожден и воспитан в соответствии с законами и обычаями линьяри, не признающих насилия, он должен был страдать гораздо больше Акорны, выросшей вдали от своего народа и его культуры. Однако сейчас Акорна ничем не могла ему помочь.

Тогда, на берегу, однако, Ари обращался с оружием кхлеви со знанием дела и полной готовностью использовать его по назначению. Акорна не судила и не осуждала его за это, но ее огорчало, что он так ужасно изменился в сторону, полностью противоречащую его природе и склонностям.

Она проверила траву своим рогом. Здешняя растительность вполне подходила ей для еды, так что девушка-единорог немедленно набила травой рот. Однако эта трава была горькой, как перец, – вовсе не такой, какой она себе представляла. Она поискала какое-нибудь другое растение и вскоре нашла его прямо среди перечной травы – маленький тростник с узловатым стеблем, делавшим растение похожим на молодой бамбук или драцену. Это растение тоже оказалось съедобным, только гораздо вкуснее. Девушка стала выискивать среди растительности другие побеги «тростника», пока РК скользил по лугу – словно большая кошка джунглей, крадущаяся за добычей.