Мир Аматорио. Соблазн

Как только Десмонд заводит мотор, в салоне тут же звучит приятный голос солиста OneRepublic: «Я сказал слишком поздно просить прощения, слишком поздно…»

Я бросаю многозначительный взгляд на Десмонда, и он тут же понижает громкость на минимум.

— Отличная песня, — протягиваю я. — Зря ты ее выключил.

Утопив ногой педаль газа, он подрывается с места, и я чувствую вибрацию от мощного двигателя. Мгновенно разогнавшись, Десмонд открывает центральную консоль, не отрывая взгляда от дороги.

— Это для тебя.

Я с недоверием смотрю на стаканчик с названием кофейни, которая располагается на моей улице. Рядом с кофе стоит коробка, и, слегка сместив ее крышку, я смотрю на сочные аппетитные маффины. К моему носу тут же подкрадывается аромат ягод и сахарной пудры.

— Приятного аппетита.

— Послушай, — спокойно говорю я. — Ты можешь сколько угодно делать вид, что ничего не произошло. Писать сообщения, заезжать за мной в школу, покупать кофе… Но это не изменит моего отношения. Я не хочу тебя видеть.

Маска беспечности сходит с лица Десмонда. Он крепче сжимает руль руками, и от напряжения на них проступают вены. Горечь моментально движется к горлу, и я отвожу взгляд, уставившись на лобовое стекло. Ни к чему хорошему не приведет, если я начну сопереживать Десмонду.

— Мне нужно, чтобы ты дала мне еще один шанс. И я покажу, что могу не только причинять боль.

— Я в этом не сомневаюсь, — со злобой говорю я. — Ты на высшем уровне пудришь мозги. Мой брат уже записался в твой неофициальный фан-клуб. Но я знаю, что ты ведешь двойную игру.

— Какую к черту двойную игру? — взрывается Десмонд. — Моя цель была понравиться твоему брату. Или мне нужно было рассказать ему всю правду?

— Да, почему ты не сказал ему правду? — кричу я. — Что ты разбил мой телефон, а потом увез меня в лес!

Ругнувшись, Десмонд резко дергает руль и тормозит за разделительной желтой полосой, включив аварийные огни.

— Зачем ты остановился? — вспыхиваю я.

— Поговорить, — Десмонд поворачивается ко мне. — Я облажался, и мне правда жаль. Я вел себя, как мудак. Но и ты не отставала. Наврала, что у тебя было много любовников. Я знаю, что это защитная реакция на мои действия. Но вспомни, что я сделал с собой, ради нас? Я готов был закрыть глаза на твое прошлое… Блять, да я смирился со своими принципами только, чтобы быть с тобой несмотря на все дерьмо, что было написано в досье про тебя. Я ошибся, что поверил в каждую гребаную строчку вместо того, чтобы поверить тебе, — он тяжело вздыхает, не сводя с меня взгляда. — Прости меня, Крис.

Десмонд произносит это так искренне, с таким отчаянием в глазах, что на какой-то миг я колеблюсь. Мое сердце трепещет, и мне хочется сорваться со своего сиденья и, обняв его, прижаться к губам. Но затем просыпается мой голос разума. И он твердит, что совсем недавно, буквально несколько дней назад этот же человек произносил красивые слова перед тем, как меня уничтожить.

Боже, мне ненавистно то состояние, в каком я нахожусь рядом с Десмондом! С ним я слишком слаба, уязвлена и беззащитна.

— Мне бы было гораздо проще тебя простить, но… — я качаю головой, вцепившись в свой рюкзак, как в щит. — Но вспомни ту ночь, Десмонд! Вспомни, что ты говорил перед тем, как тебе позвонили и сообщили про фотографии, выложенные в сеть. Вспомни, какие были твои слова перед тем, как ты все разрушил.

Я хочу, чтобы ты не хотела кого-то другого, кроме меня. И я пообещаю, что постараюсь для этого.

Похоже, эти слова прокручиваются в голове Десмонда, потому что за долю секунды его лицо вспыхивает от боли.

— Крис, тогда я не знал о тебе правды. Я чертовски запутался в тот момент, — говорит он так низко, что я с трудом слышу его. — Теперь я знаю, что ты не обманывала меня…

Я опускаю взгляд, потому что мне больно видеть то, что происходит в его глазах.

— Я больше не могу верить тебе, Десмонд, — дрогнувшим голосом выдавливаю я. — Между нами ничего не было, но я все равно должна это сказать. Все кончено.

Я все-таки решаюсь посмотреть на него, понимая, что обязана это сделать. И лучше бы я этого не делала. Ведь от того, что я вижу, хочется разбиться на осколки.

Взгляд Десмонда жесткий, а его челюсть сжата настолько сильно, будто еще немного, и раздробит его прекрасное лицо на куски. Отвернувшись от меня, он ударяет по газам и возвращается на дорожную полосу. Оставшийся путь до академии Десмонд не произносит ни единого слова, только его движения резкие и грубые, пропитанные подавляемым гневом.

Как только он тормозит на стоянке перед главным корпусом «Дирфилда», я молча выбираюсь из машины и несусь на урок. Сильнее прижимая руки к груди, я ощущаю внутри себя ледяной камень. Такое чувство, что из меня вытащили все содержимое и вставили кусок льда. И теперь об него колотится сердце, и я слышу его глухие удары. Бах. Бах. Бах.

Я надеюсь, что время сможет подавить эту боль. А сейчас недоверие к Десмонду — мой лучший друг и худший враг.