Мир без боли

Дайра взяла его руки и заставила прикоснуться к своей обнаженной груди. Сандро нервно сглотнул, чувствуя, как задрожали ноги и сжалось в комок сердце. Не об этом ли он мечтал уже три года? Не эти ли сны приходили долгими ночами? Вот она, Энин. Вот она, рядом, столь очаровательная, столь любимая. Разве можно сопротивляться ее словам? Ее просьбам? О, всемогущие боги! Мечта перед ним. Только прими обман, и заветное желание осуществится.

И все же Сандро рефлекторно попытался убрать свою ладонь с упругой девичьей груди, воззвал к холодному рассудку, попробовал убедить себя, что ложь никогда не станет правдой. Тщетно. Влечение было столь велико, что он не смог противостоять ему и прижал к себе обнаженную девушку.

— Возьми меня, — взмолилась Дайра голосом Энин. — Я хочу ощутить тебя в себе. Осчастливь меня.

— Нет, нет, это не правильно, — простонал он и закрыл глаза, чтобы не видеть перед собой ту, которая была дороже всех богатств мира, дороже всего мира в целом. Но даже после этого образ Энин не покинул его, ожил в воображении и от этого стал лишь более явным. Не выдержав сердечных мук, Сандро тихо, дрожащим голосом проговорил: — Энин, моя милая Энин… я любил всегда лишь тебя. Тебя и только тебя! Почему боги так несправедливы и не подарили мне твоей любви?

— Я люблю тебя, мой мальчик, — тяжело дыша, прошептала ему на ухо Дайра голосом той, чей облик приняла, и сердце юноши упало в пятки.

— Я с упоением ждал этого момента… и не верил, что такое возможно… — с трудом глотая воздух, бормотал он, не выпуская обнаженную Энин из своих рук, боясь, что сладкий сон растает.

— Все возможно, мой мальчик. — Она во всем была похожа на Энин, лишь глаза ее были не темно-карими, а черными, как безлунная ночь. Но взгляд Сандро был слишком затуманен, чтобы заметить это различье. — Я вся твоя… — с легким стоном прошептала она, отстранилась, призывно поманила некроманта рукой и закачалась в медленном, завораживающем танце.

Сандро смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. Его сердце бешено колотилось, ноги дрожали, с трудом выдерживая вес собственного тела, а голова кружилась, как от вина.

— Я люблю тебя, Энин, — как завороженный твердил некромант. — Люблю…

Дайра подошла к нему вплотную, опустилась на колени и принялась одаривать его чресла поцелуями. Перед глазами Сандро все поплыло, он попал в столь блаженную страну, что готов был жить в ней вечно, ни на секунду не возвращаясь назад. А Дайра в образе Энин с каждым мигом становилась все более страстной, ее нежные поцелуи и движения вызывали в юноше все большую бурю эмоций и неведомых ранее ощущений.

Его тело напряглось. Руки задрожали и с ласковой силой схватили ее за волосы, заставляя двигаться все быстрее. А позже, когда вожделение захлестнуло его с головой, ноги не выдержали и Сандро рухнул на кровать. Дайра ловко запрыгнула сверху и, почувствовав юношу внутри себя, тихо застонала. Окунувшись в страстное наслаждение, она впилась длинными ногтями в его грудь: где лишь заскрежетав о кости скелета, а где — расцарапав плоть до крови. Сандро не ощутил боли. В нем жило всего одно чувство — наслаждение, и одна мысль: сладкая мечта — чтобы это чувство никогда, ни при каких условиях не покидало его.

И оно не покидало. Долго. Очень долго. Но все хорошее, к великому сожалению, заканчивается. И спустя время, отведенное богами, бушующее пламя утихло, а наслаждение истаяло, оставив после себя терпкий, кисло-сладкий привкус чужого тела на языке и покалывание на кончиках пальцев.

Дайра, бережно храня образ Энин, спокойно со счастливой улыбкой на лице засыпала. Она знала: в ее чреве — ребенок Пророка. А Сандро все не мог уснуть, хоть ему и хотелось разделить сновидения с любимой. Он лежал на мягкой постели, гладил огненные волосы девушки, которая льнула к его груди, и с невыносимым сожалением думал о том, что все случившееся — лишь иллюзия. А настоящая Энин, та, ради которой он готов жертвовать всем, спала в цилиндре Двубога и из последних сил боролась за свою ускользающую жизнь.

— Я люблю тебя, Энин, — говорил некромант своим мыслям, а не той, что лежала у него на груди и была лишь имитацией правды, но не правдой.

Будто в ответ на признания некроманта, тяжелый засов с шумом отодвинулся и дверь открылась. Сандро повернулся на звук. На пороге, в привычном для себя человеческом облике, будто изваяние, замер Дайрес — в глаза его встали слезы.

— Одевайся, — сказал он тихо, даже не взглянув на некроманта.

— Прости… — Сандро аккуратно, пытаясь не растревожить спящую Дайру, сполз с кровати и принялся поспешно одеваться.

— Отец сказал, что тебе необходимо отужинать. — Мутный взгляд имитатора остановился на матери, которая делила отцовское ложе с чужаком. Дайрес понимал, что так требует обычай, ритуал пришествия Двуликого, но не мог совладать с собой и чувствовал неведомую доселе горечь.

— Ты, наверное, не так понял… — напяливая штаны, пытался оправдаться некромант, но отчаянно не находил слов в свою защиту. — Все не так, как ты думаешь…