Мир без конца

Сердце Тенча подпрыгнуло. Он всегда мечтал стать графом Ширингом. Теперь чума открывала ему такую возможность и даже увеличила шансы, ведь многие желавшие получить этот титул тоже умерли. Он перехватил взгляд отца. Сэр Джеральд подумал о том же. Тилли ужаснулась:

— Ролло и Рик умерли. Как ужасно. — И заплакала.

Ральф не обратил на нее внимания, он думал.

— А кто из родственников остался?

Джеральд спросил у Нейта:

— Видимо, графиня тоже умерла?

— Нет, сэр. Леди Филиппа жива. Как и ее дочь Одила.

— Ага. Значит, тот, кого король выберет в мужья Филиппе, станет графом.

Тенча как громом поразило. С юности он мечтал жениться на леди Филиппе. И теперь появилась возможность убить одним выстрелом двух зайцев. Но он женат. Джеральд задумался:

— Вот, значит, как.

Глядя на плачущую Тилли, Ральф остыл так же быстро, как и загорелся. Эта пятнадцатилетняя девочка, меньше пяти футов ростом, как скала, стояла между ним и будущим, к которому он стремился всю жизнь. Лорд Тенч ее ненавидел.

Поминальная служба по графу Уильяму проходила в Кингсбриджском соборе. Из монахов остался один Томас, епископ Анри вел службу, монахини пели гимны. За гробом в глубоком трауре шли леди Филиппа и Одила. Несмотря на эффектные черные одежды, Ральфу казалось, церемонии не хватает чего-то важного, того, что обычно сопровождает прощание с влиятельными людьми, — ощущения, словно, подобно большой реке, утекает целая эпоха. Смерть везде, каждый день, в том числе и смерть знатных особ.

Тенч с содроганием думал, кто из прихожан уже заразился, а может, болезнь как раз сейчас и передается через дыхание вот этого человека или невидимые лучи из его глаз. Он видел смерть много раз и научился подавлять страх во время сражений, но этого врага не поймаешь: чума, как подлый убийца, который вонзает длинный нож в спину и удирает незамеченным. Фитцджеральд постарался отбросить, эти мысли.

Рядом с ним стоял высокий Грегори Лонгфелло, сэр, законник, в прошлом помогавший Кингсбриджу. Теперь Грегори являлся членом королевского совета, в который входили избранные знатоки в различных областях, дававшие рекомендации монарху, касающиеся не того, что ему следует делать — на это существовал парламент, — а того, чего ему делать не следует.

Королевские указы часто зачитывали во время особенно важных церковных служб, таких как сегодняшняя. Епископ Анри говорил про новый ордонанс о батраках. Ральф догадывался, что вести привез сэр Грегори, который теперь следил за тем, как их воспримут. Тенч слушал внимательно. Его ни разу не вызывали в парламент, но он обсуждал проблему батраков с графом Уильямом, заседавшим в палате лордов, и с сэром Питером Джефрисом, представлявшим Ширинг в палате общин, поэтому знал подробности.

— «Все обязаны работать на лорда той деревни, в которой живут. Никто не имеет права переезжать в другую деревню и поступать к другому хозяину без разрешения лорда», — читал епископ.

Фитцджеральд уже давно понял, что принятие такого закона — лишь вопрос времени, и радовался, что это время наконец пришло. До чумы недостатка в батраках не было. Наоборот, во многих деревнях даже не знали, что с ними делать. Иногда безземельные крестьяне, которые никак не могли найти оплачиваемую работу, обращались к милости лорда, и это тяготило вне зависимости от того, помогал он им или нет. Поэтому когда такие работники перебирались в другую деревню, земледелец испытывал облегчение и не нуждался в законах, удерживающих их на месте. Теперь батраки получили рычаг влияния, чему, разумеется, нужно немедленно положить конец.

Прихожане среагировали на новость одобрительным гулом. Жителей Кингсбриджа она, в общем, не касалась, но из сельской местности на похороны прибыли в основном хозяева, а не работники. Они и придумали новые правила — для себя. Епископ между тем продолжал:

— «Отныне требовать, предлагать и получать жалованье выше того, что платили за те или иные виды работ в сорок седьмом году, является преступлением».

Ральф одобрительно кивнул. Даже оставшиеся в деревне батраки требовали больше денег. Он надеялся, что теперь это прекратится. Сэр Грегори перехватил его взгляд.

— Этого мы и хотели, — кивнул Тенч. — Я начну действовать в соответствии с законом в ближайшие дни. У меня сбежали несколько человек, которых я особенно хочу вернуть.

— Если позволите, я поеду с вами. Мне бы хотелось посмотреть, как будет выполняться ордонанс.

69

После того как чума унесла священника, церковные службы в Аутенби прекратились, поэтому Гвенда удивилась, когда в воскресенье утром зазвонил колокол. Вулфрик пошел узнать, в чем дело, и, вернувшись, сообщил, что прибыл отец Дерек. Молодая крестьянка быстро вымыла ребятам лица, и они вышли. Стояло весеннее утро, и солнце ярким светом омывало древние серые камни маленькой церкви. Собрались все сельчане — им было любопытно посмотреть на приезжего.