Мир богов. Книга 2 (СИ)

— Ничего такого, с чем бы я ни справилась! — резко ответила я, недовольная их разглядыванием, а больше всего тем общим, что было в их лицах и позах.

Короче, во мне снова взыграла ревность.

— Извини! Ночь без сна… — я покосилась на двойняшку, но не стала на неё наезжать. В конце концов, она явилась ко мне не по своей воле. — И тут с самого утра сплошная нервотрёпка, — буркнула я в качестве оправдания.

Двойняшка насмешливо фыркнула, но промолчала, к моему удивлению. Никак действительно повзрослела; правда, не настолько, чтобы уйти и не развешивать уши; видит же, что я хочу поговорить с мамой. Ну и ладно! Чёрт с ней, пусть сидит; мне всё равно.

Мама вздохнула и, накрыв браслет ладонью, подняла на меня озабоченный взгляд.

— Дорогая, что тебя огорчает? — мягко вопросила она.

— Не что, а кто. Меня огорчаешь ты.

— Сирин, я тебя не понимаю.

У меня вырвался смешок. Вот ведь притворщица! Я же по лицу вижу, что она знает, о чём пойдёт речь.

— Неужели? А мне кажется, всё ты понимаешь, — я взяла стул и села напротив мамы. — Скажи, что тебе не нравится в моём муже и детях?

Естественно, мама была в своём репертуаре. Она тут же включила великосветскую даму и вполне правдоподобно изобразила удивление.

— Дорогая, о чём ты говоришь? Твоему мужу и детям предоставлены одни из лучших гостевых комнат…

— Да-да! — перебила я родительницу. — О том и спрашиваю, почему они в гостевом флигеле, а не рядом со мной?

На мамином лице промелькнула тень неудовольствия.

— Потому что ты член семьи и твои покои находятся в хозяйском крыле, а там тесновато и лишних комнат нет. Не могу же я прогнать родную дочь и поселить её вместе с гостями, — нашла она отговорку.

— Хорошо, если у тебя не хватает духу выставить меня, я сама переселюсь.

— Скажи спасибо, что вас всех не поселили вместе со слугами, — съехидничала двойняшка.

— Заткнись! — посоветовала я и с любопытством глянула на неё. — Кстати, а где твои паладины? Неужели уже угробила бедолаг?

Прямо в полотне двери возникло знакомое женское лицо, и голубые глаза стрельнули в мою сторону.

— Нет, госпожа, мы ещё живы, — сообщила живая маска и погрустнела. — Погиб только мой брат Артур.

— Лижен! — рявкнула двойняшка, и лицо на двери мгновенно испарилось.

Знакомое имечко. Память отправила меня во времена шестилетней давности и перед внутренним взором возникла клетка, в которой я и двойняшка вместе с паладинами возносились на Небеса. Это была девушка-дракон, которую ранили и за которую очень переживал высокий светловолосый парень. Затем случилось то, за что я до сих пор не могу простить двойняшку — она убила Эдика и Тигрёнка, при воспоминании об этом у меня до сих пор горит душа. Тогда я убила бы Алконост (оболочка богов смертна, в отличие от их души), но её спасла девушка-дракон. Она приняла на себя смертельный удар и брат, спасая её, скрылся с поля боя. Помнится, двойняшка распорядилась их убить, но, видимо, сменила гнев на милость.

— Что случилось с твоим воином-тигром? — поинтересовалась я у неё.

— Не твоё дело, — фыркнула она, и я ответила ей тем же. Действительно, как будто мне есть дело до её паладинов, со своими хватает мороки.

— Бедный мальчик защищал наш дом от врага, так что честь ему и слава, — сообщила мама со скорбным видом.

Двойняшка, судя по лицу, хотела ей возразить, но передумала.

— Когда это было? — поинтересовалась я.

— О, это случилось в самом начале войны! Тогда вероломный Зевс проник во дворец Золотого императора, и Алконост поспешила мне на помощь, — сказала мама и с признательностью посмотрела на двойняшку, которая не преминула задрать нос.

— Смотри не лопни от важности, — посоветовала я, пряча досаду.

— Я же не ты, которой паладины дороже тех, кто дал тебе жизнь, — поддела меня сволочная сестрица. Я выразительно глянула на статуэтку, которая изображала пасторальную пастушку с ягнёнком на руках; по-моему, она достаточно увесистая и сгодится в качестве метательного снаряда, вот только не было настроения драться.

— Каким образом погиб твой паладин? — спросила я, ощущая подспудное беспокойство.

— Кто-то сжёг его дотла, — не стала запираться двойняшка. — На западной стене дома до сих пор остался след от его тела… такой характерный след.

После её слов мне сразу же вспомнилось бегство через Грозолинскую башню Руха и то, как любящий дядюшка пытался прибить меня при помощи молний.

— Это Кецалькоатль! — уверенно сказала я.

— Вот и мне так кажется. А ещё мне кажется, что этот гадёныш причастен к исчезновению отца, — сказала двойняшка и искоса глянула на маму.

«Так! Это ещё что такое?» — насторожилась я.

— Алконост! Опять ты за своё, — мама укоризненно покачала головой. — Девочки, ваши домыслы ничем не обоснованы, так что будьте добры, говорите о дяде вежливо.

В общем, я её понимаю. За исключением цвета волос Кецалькоатль копия отца; сложно ненавидеть того, у кого лицо того, кого ты любишь.

Когда мама потянулась к вышивке, давая понять, что аудиенция закончена, я не стала задерживаться; потом выясню, чего она взъелась на мою семейку. Сейчас необходимо поговорить с двойняшкой, и я вслед за ней переместилась в парк.