Мир будущего

Дизайнеры корпорации взяли за основу внешний вид Высотного города: преобладающим материалом был глянцевый пластик, переходящий в металлическое серебро. Белые стены поднимались вверх и раздавались вширь, плавно переходя в высокий, темнеющий на высоте куполообразный свод. По его поверхности пробегали ветвящиеся всполохи, похожие на молнии или электрические разряды. Пола у Отца не было: его роль играли прозрачные перекрытия, делящие пространство между верхним куполом и таким же, зеркально отраженным куполом внизу, на три яруса.

Чуть впереди стояла стойка. За ней сидела набилианка. Пожалуй, красивая, но в глаза в первую очередь бросались не внешние данные, а красная губная помада и короткое, не достающее до подбородка каре ярко-желтого цвета.

Я впервые видела волосы, столь похожие на парик, но при этом им не являющиеся: идеально прямые, блестящие, ровная линия челки почти доходит до бровей… Я зачем-то поискала взглядом ее руки. Перчаток не было. Что и понятно — чтецы рождаются только среди мужчин. А вот девушек-странниц довольно много.

Набилианка приветственно улыбнулась и перевела взгляд вниз, на видимый только ей монитор. И тут же озадачено нахмурилась.

— Привет, Кринна, — к стойке с противоположной стороны подошел Борк. — Я привел посетителей к Андо.

— Привет! — она узнала его и слегка расслабилась. — Тут такое дело…

Она снова растерянно посмотрела вниз и на меня — меня, черт возьми! Что-то не так с моим сканированием? Я все-такие спятила? (1) Плевать! Оставлю эту проблему Борку, по-дружески приобнявшему Кринну за плечи и что-то говорившему ей на ухо.

Тимериус по-прежнему стоял рядом, сложив руки на груди, но держался также отстраненно, как и раньше. Глядя на него, и не подумаешь, что он только что сотворил нечто необычное.

Ослепительное сияние и защитное пространство, заключившее нас в объятие… Правда ли он брал меня за руку и вел по коридору? Было ли это реальностью или всего лишь образом?

— Что ты увидел, когда обернулся? Там было что-то, чего не могло быть? — я не решилась упомянуть о щупальцах, свисающих с потолка.

— Нет. Я увидел тебя, и на тебе не было лица, — он помедлил. — Меня предупреждали, что такое может случиться. Прости, что сразу не поверил.

Я непонимающе посмотрела на него. За что он извиняется? За то, что спас меня?

— А что произошло потом? — надеюсь, мне не придется задавать уточняющих вопросов; лучше остаться в неведении, чем произнести: «Ты светился».

Атлант спокойно расправил плечи. Какой же он все-таки высокий.

— Я поставил «блок» (2).

Пауза. Я уж думала, что более подробного объяснения так и не дождусь, но парень продолжил.

— Я умею общаться с пространством. В коридоре я попросил его сделаться чуть более дружелюбным. Можно было сделать это сразу, но тогда вместо нас сканер зафиксировал бы лишь пустоту.

— О, — произнесла я. Понадобится время, чтобы еще раз это обдумать. — Тогда спасибо.

— Не стоит благодарности, — Тимериус криво улыбнулся. — Это ведь и есть то, ради чего твой муж собирается платить мне деньги.

Я чувствовала такое опустошение, что не стала спорить. Если Тимериусу не нужна моя благодарность, так тому и быть. Но я все равно была очень и очень признательна. Не только за помощь в коридоре: даже сейчас, просто находясь поблизости, я чувствовала, что напитываюсь силой. С каждым вдохом дышать становилось все легче и легче, а страх отпускал.

Борк прекратил шептаться с Кринной и жестом подозвал нас к себе.

— Добро пожаловать в Центр Прогрессивного Человеческого Разума Объединенных Цивилизаций! — сказала нам набилианка.

По-видимому, все сложности были улажены. Девушка кивнула Борку на прощание и смерила нас с Тимериусом взглядами: его — заинтересованным, а меня — цепким, оценивающим, чисто женским.

Все-таки Центр Разума — удивительное, располагающее к толерантности место. Я постоянно ловила на себе подобные взгляды раньше: "Жена чтеца?", "Землянка?", "Что он в ней нашел?". Но прежде они редко светились доброжелательностью.

В центре холла стоял большой макет Центра Разума: само здание и окружающие скалы. Он напоминал интерактивные макеты, входящие в моду у меня на родине — те, с движущимися фигурками людей, поездов и загорающимися в окнах огоньками. Только этот макет был не игрушкой, а маленькой копией настоящего, каждую секунду меняющегося Центра, чьи помещения снимались множеством камер и транслировались в центр Холла.

Искусственные скалы выглядели такими же черными и прочными, как и настоящие. Сквозь них пробивались узкие, не шире пальца, тоннели, и тонкими змейками стекались к светящемуся яркими огнями зданию корпорации. Оно зависало в горной породе как огромный, выдолбленный в камне муравейник.

Как раз в этот момент на опоясывающую его правильной окружностью платформу прибыла пуля. Сошедших с поезда людей видно не было, они прошли в тамбуры и ступили в десяток «белых» коридоров, которые прямыми линиями-радиусами вели прямо к Отцу, сердцу и основе Центра — сияющему, как драгоценный камень, помещению овальной формы посредине здания.