Мир человека в слове Древней Руси

Знаменательно внутреннее противоречие в самом (символическом, надо полагать) понятии «черные люди». Лично свободные, они облагались податью в пользу казны, т. е. экономически, а, значит, и социально были бесправными. По мере дальнейшей социальной дифференциации в обществе «черными» постоянно оставались те, которые не принадлежали ни к какому определенному классу. Когда о новгородских событиях 1418 г. говорят, что «сташа чернь съ одиноя стороны, а с другую — бояре, и учинися пакости людемъ» (Соф. лет., с. 261), ясно, что чернь — все «небояре». В тех же терминах описывают это событие и историки (Ключевский, 1918, II, с. 109), что неверно: в момент самого восстания очевидец ничего не говорит о черни: «Слышитъ же народ... и собирахуся людии» (Новг. лет., с. 409); только в самом конце XV в. в одном (!) из списков московской летописи вместо народа упоминается чернь.

«Въсташа чернь на бояръ» и в 1340 г. в изложении той же московской летописи (Срезневский, III, стб. 1564). Высокомерие аристократа слышится в этой укоризне официального московского летописца. В XVII в. несколько иначе: «И князи, и бояре, и мѣщане, и [только после всех остальных!] черные люди» (Соловьев, 1845, с. 283). Тем не менее именно в новгородских текстах (сначала при описании иноземных событий) слово чернь появляется впервые. «По Исаковѣ же смерти людие на сына его въсташа... и собрачеся чернь, и волочаху добрые люди, думающе с ними, кого цесаря поставить» (Пов. Царьград., с. 108; это текст из Новг. лет., с. 47, 1204 г.); ниже те же действующие лица названы «вси людие» и противопоставлены боярам («и многа жалова на бояры и на все люди» — с. 110; Новг. лет., с. 48). По-видимому, чернь здесь еще не социальный термин, поскольку оно не отмечается в качестве противопоставления общим понятиям о знатном и подлом: чернь всегда противопоставлена не знати, а добрым людям новгородского веча: «и чернь не хотѣша дати числа [подати]» (Новг. лет., с. 82, 1259 г.); выходит, чернь должна была все-таки платить подать.

С XVI в. слово чернь постепенно получает и социальный смысл: «и приходиша многие люди чернь скопом» — в «Царственной книге», созданной не в Новгороде, а в Москве в 1547 г. (Шмидт, 1973, с. 65, 69). Существует мнение, по-видимому, справедливое (Соловьев, 1845, с. 284), что и само понятие «чернь» на Руси не было известно; оно довольно поздно принесено было с Запада как перевод слов ѵіlаіn (и "мужик" и "гадкий, отвратительный человек"), plebs и им подобных. Не случайно именно в свободном Новгороде понятие «чернь» возникло и развивалось самобытно и долго, в Московском государстве слово уже перестало быть образным, превратилось в термин.

Знать (от слова знатный) в новом своем значении известно только с конца XVIII в., т. е. примерно через сто лет после появления собирательного определения знатный. Вполне возможно, что до того существовали в обиходе какие-то другие наименования, ныне нам не известные. Само слово знать в таком смысле как будто продолжает древнее представление о старейшинах (старших) рода, потому что давно установлена связь понятий «знать» и «родиться»: член рода «знает» своих сородичей по родовому знаку (Трубачев, 1957, с. 91), а со временем «старший» и стал воплощением «рода». Не следует только смешивать глагольное слово с новым образованием — именем существительным, которым выражалось новое для XVIII в. понятие.

Так лишь в самом конце XVIII в. непримиримо и четко встали две силы, окончательно разошедшиеся за века: знать и чернь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ДОМ И МИР

Весь мир рядом дышал суровым достоинством и свободой, затаенной глубиной и крепостью, и во внешнем покое ощущалось пружинистое напряжение...

В. Г. Распутин

ДОМ И ДВОР

Сколько помнят себя индоевропейцы, слово дом всегда было у них в ходу. Ничего оно и не значит, как просто "дом", и потому сложно определить исконный смысл корня; полагают, что это сделанное самим человеком жилье, в отличие, например, от норы или пещеры, в каких он прежде скрывался.

Так как дом — жилье вообще, всякое жилье, то слово дом и стало родовым обозначением жилья, а также всего, что в нем находится. Это термин исключительно важного социального содержания, и потому семантическое изменение значений его, известное в отдельных языках, всегда происходило только на фоне других, связанных по смыслу слов; само же оно никогда не имело ни стилистических, ни функциональных примет.

Изменение значений слова домъ связано с историей человека и определялось постоянным развитием первоначально заданного в нем образа: жилье, созданное самим человеком.