Мир человека в слове Древней Руси

Исторические словари не противоречат такому выводу о смысле древнего слова. Древнейшие славянские производные от корня *dom- отчасти находят подтверждение в русских народных говорах, доказывая древность последних: домарь, домачь, домажир, домовик, домовище и пр. (ЭССЯ, вып. 5, с. 66, 73). Они обозначают нечто домашнее, свое, родное и связаны с постоянным обитанием человека. Древнейшее из наречий дома представляет собой остаток падежной формы слова дом, теперь уже не известной русскому склонению, — отложительного падежа, означающего буквально "от дома" или "из дома". Наречия (и особенно древний их пласт) сохраняют то значение корня, которое свойственно было им в момент образования изолированных форм. Дома значит "у себя", "абсолютно свободно", "среди своих". «Быть как дома» можно и не обязательно «в доме», т. е. в здании, но всегда как равный со всеми остальными обитателями дома, как один из близких. Неопределенная точность наречия дома подтверждает, что в те времена, когда отложительный падеж был живой синтаксической формой имени, нерасторжимая цельность человеческого коллектива, положения людей, их хозяйство, состояние их дел в общем доме как нераздельное понятие о домашнем быте еще были слиты в этом старинном корне. «А сии подруга моя, живет съ мною въ единомъ дому, и понеже родихомъ вмѣсте, и родихъ сыны, а мы токмо меж собою, и не бысть никогоже с нами» (Памятники, I, с. 267). Общее хозяйство ведут и наследуют, его ведут все родичи совместно, потому домъ значит одновременно еще и "семья, домашние" — те, кто живет со мной вместе («и чада вся и весь домъ свой» — Похв. Влад., с. 143). «Въ дому дѣти малы», — говорится в «Русской Правде» (с. 58), однако предпочтительным оказывается другое обозначение семьи: домашьные (с. 49) или, как в других законодательных текстах, домовьные («аще кто домовьный или рабъ» — Кн. закон., с. 67) в соответствии с греческим oikiakós "домочадец, домашний". Последнее значение не очень характерно для древнерусского, как и значение "род, поколение" (например, у Илариона, л. 178а: «и овцам дому Израилева»), они не свойственны нашим предкам, непривычны для них. Подобное (внешнее) определение рода, «рождения», родственников через «дом» не годилось, потому что при этом смешивались разные понятия: одно дело — родичи по рождению, другое — по совместному жительству, по дому; в первом содержится идея времени, во втором — пространства.

Напротив, значение слова домъ "имущество; имение" очень распространено в Древней Руси. «Аще кто умирая роздѣлить домъ [своим детям], на томъ же стояти» (Пр. Русск., с. 45), т. е. быть тому так, как решил завещатель. И «Повесть временных лет» и «Моление» Даниила Заточника, и многие другие памятники древнерусского быта также выражают эту идею: домъ — хозяйство, а, значит, имущество и богатство, материальное обеспечение рода. Русский переводчик «Пандектов» делает такое примечание: «и пограбиша домы цѣлы, мало же даси» (л. 304); болгарин же в соответствии с греческим оригиналом исправляет: «и похитиши иманья многа». Летописец неоднократно описывает действия мятежной толпы, которая очищает «весь дом» боярина или торговца (ср.: «а домы ихъ пограбиша» — Ипат. лет., л. 209, 1175 г.); конечно же, здание при этом остается, но все остальное — богатство, имущество — исчезает.

Так создается расхождение между родом (семьей) и домом, между родственными и имущественными отношениями, которые складывались, надо думать, еще в отдаленные времена, потому что на Руси в XI в. подобные различия уже известны. Феодализм наступает на родовой быт, и в языке происходят соответствующие изменения.

В древнерусских текстах домъ как "здание" известно уже в 1230 г., как "жилище" — тоже в XIII в., но как "хозяйство" или "общее для всех имущество" — уже в «Русской Правде», т. е. со времени осознания русской государственности и права.

Только в архаических по слогу текстах сохраняется еще в начале XIII в. старинное распределение значений слова домъ. Так, в «Печерском Патерике» домом одинаково называется и гражданское строение, и церковь (домъ господень, домъ божий, домъ пречистые, молитвенный домъ). Все древнерусские тексты, начиная с сочинений Илариона, называют храмы и церкви домами и тем отличаются от текстов других славян. Например, в «Кормчей» противопоставление «въ домъ или в церковь» обычно, но это в переводе не на русский язык. Правда, церковные писатели всегда уточняют, что речь идет о доме божьем, молитвенном или церковном, но уже само избегание общепринятого наименования (церковь) характерно; «домъ» в качестве понятия и термина столь же важен, как и «церковь». Еще в «Слове о погибели Русской земли» говорится о том, что земля русская «удивлена домы церковными», а этот текст относят к XIII в.