Мир человека в слове Древней Руси

Но в столь же давних переводах страна также соотносится со словами село (chṓra), часть (méros), полъ и бокъ (péras): просто земля и просто грады (chṓra). Так, греческому méros соответствуют в переводах и часть, и страна, а кроме того, и край. Сплошной границы между территориями, как и прежде, нет, возникают и увеличиваются количественно обозначения разных пределов, конкретно-образный круг которых дополнен еще частями сторон: другая половинка, другой бок, другая сторонка — страна другая. Подобно тому и «земля» уже не существует как цельность поверхности, почвы, жителей и т. д., появилось новое объемное представление о том, что земля и люди, и все, что на этой земле, — не одно и то же, и каждое из этих явлений получило обозначение соответствующим словом. Горизонт распался на части, сгустился в определенных направлениях, проявились стороны благополучные и враждебные, плохие и хорошие. Еще Иларион говорил об «округъняя странахъ» (Иларион, л. 185а), а к концу XII в. слова страна и сторона постепенно разошлись в значениях. Мир расширялся потому, что теперь это было не просто «міръ», но и «свет», «вьсь миръ» или «весь белый свет». Слово земля как "весь миръ" также двузначно. С одной стороны, по всеи земли — это перевод греческого kósmos (Хрон. Георг. Амарт., с. 189), указание на пространство. С другой стороны, сочетанием вьсь миръ переводилось kósmos в значении "вселенная, весь подлунный мир".

Вместе с тем замена слова миръ словом земля показательна, поскольку «мир» раскололся на две, прежде нерасторжимые, части: мир как община, прежний род, и мир в значении "свет, вселенная". Столкновение двух равнозначных по смыслу оборотов — вьсь миръ и вся земля — оказалось решающим и потому, что с XII в. вполне определенно (но на самом деле еще и раньше) родовой мир превратился в мир общины, отечеством которой была земля, то место, откуда человек родом, а не мир.

В «Слове о Борисе и Глебе» говорится просто: «преславно прославляя всяко мѣсто и страны» (Сл. Борис. Глеб., с. 171), а немного спустя, в «Чтении» о тех же святых, говорится лишь о стране, и притом — об иной стране (Чтен. Борис. Глеб., с. 9). «Мѣсто» — это земля, поверхность; стороной, страною оно быть не может, но когда говорят о «странах иных», места-земли уже вовсе не упоминаются. В переводе «Пандектов» находим различение слов: «Богать нѣкто в странѣ нѣкоеи и купи собѣ село обону сторону рѣкы» (л. 184). Так слова сторона и страна разошлись в своих значениях, подобно словам ворог и враг, волость и власть и им подобным.

Когда говорят, что «великая княгиня Олга родися въ плесковской странѣ, в веси, зовомой Выбуто» (Жит. Ольги, л. 38б), речь идет о стороне, направлении по отношению к Киеву, никакого значения "страна (государство)" слово страна еще не имеет. То же находим и в летописях: «придоша половьци на Кыевскую страну» (Ипат. лет., л. 200б, 1173 г.) — в киевские пределы; «паде снѣгь великъ въ Киевской сторони, коневи до черева» (там же, л. 314) — в киевских землях. Когда говорится о странах арменской, варяжской, халдейской, греческой, александрийской, перской, сурской, македонской и всякой иной, летописец имеет в виду определенную сторону, в которой находятся эти места за пределами русских границ. «И повоѣваша землю Таноготьскую и иные страны» (Сказ. Калк., с. 509) — этот текст может уже указывать на разграничение значений слов страна и земля, но текст сказания написан в конце XIII в., когда четкое противопоставление «своя земля — чужая сторона» стало общепринятым. С этого времени слово земля очень долго употребляют обычно по отношению к своей земле; людей, живущих в ней, называют земцы (тоземцы), а страна — это чужедальная сторонушка, слово обозначает грани все той же земли, но чужой, относящейся к чуждым пределам. К моменту образования строгой оппозиции «страна» : «земля» территориальные признаки в отличие от признаков родовых уже сформировались вполне определенно.