Мир человека в слове Древней Руси

Отношение к соседям со временем изменяется. Епифаний Премудрый ставит соседей в ряд друзей: «Родители же его призваста к себѣ ужикы своя и другы, и сусѣди, и възвеселишася» (Жит. Сергия, с. 268), тут же все перечисленные лица названы «сродникы ея». Но столетие спустя в «Домострое» соседи попадают в круг неприятелей: из-за плохого сына-грубияна хозяину следует «укоризна отъ сусѣдъ и посмѣхъ пред врагъ, пред властию платежь...» (Домострой, с. 88); и власть, и враг, и сосед одинаково враждебны хозяину средневекового «дома-семьи». Все они «приезжие»: «Гостей приезжихъ у себя корми, а на сусѣдстве и з знаемыми любовно живи» (Домострой, с 168); появляется и просто «знакомый», а сосед в этом ряду — между гостем и знакомым. «Всех ближнихъ своихъ и знаемыхъ научиши» (Домострой, с. 170) — еще одно противопоставление, на этот раз «ближние» — «знаемые». И много раньше мудрец Акир поучал сына: «Аще к сусѣду званъ будеши и, слѣзъ въ храмину, не глядай по угломъ», это неприлично (Пов. Акир., с. 256), особенно если «тебе сусѣдъ не любити начнеть» (с. 258), и потому вообще «не возмущай дому своего, егда поносъ [поношение] приимеши отъ сусѣдъ своихъ» (с. 254); «Домострой» не столь философски относится к укорам соседей. Так или иначе, но двойственный характер соседа, по-видимому, всегда осознавался, особенно в отношении к ближним. Многозначность слова сосед отчетливо проявилась при переводах греческих текстов. В них славянское слово соответствует обычно греческому plēsíos во всех его значениях — "близкий", "ближний" и "сосед". Сначала не разобрались, кто таков сосед: действительно ли тот, кто рядом. Впоследствии другие слова показались переводчикам более точными: ближьний или ближика. В евангельском «возлюби ближнего своего как самого себя» речь идет о другом, о близком, хотя и не обязательно о родном человеке. Слова ближьний и ближика употреблялись также при переводе других греческих слов — syggenḗs "родственник, относящийся к тому же роду" и еще pélas "сосед, ближний" и даже gnḗsios "кровный, родной".

Оказалась поучительной также грамматическая история слова сосед (см.: Серебряная, 1980). До XVI в. оно склонялось как все имена с твердой основой, т. е. сосѣды, сосѣдомъ (винительный и дательный падежи множественного числа). В XVII в. устанавливался уже современный мягкий тип: соседи, соседей, соседям... Но старые формы сохранялись в деловой письменности, которая отражала имущественное и правовое положение социальной группы «соседей» («подсоседников»)— разорившихся безземельных крестьян, не имевших уже самостоятельного хозяйства. Только этих лиц обозначали устаревшим для XVII в. наименованием (именительный падеж множественного числа сосѣди, но винительный сосѣды), а для слова в других, характерных и для нашего времени, значениях были обычны уже новые формы склонения. Вероятно, это имя изначально было социальным термином и только позже стало употребляться по отношению к ближнему своему. Грамматическая история слова сосѣдъ в точности совпадает с историей слова холопъ, у которого также во множественном числе укоренилось мягкое склонение. Слова соседи и холопи (во множественном числе) обозначали людей подневольных; не своих и не чужих.

Сосед, как и близкий, мог быть вместе с тем не из своих, хотя и родных по крови, но одновременно и чужим. Потому возникла надобность в словах, которые позволили бы разграничить понятия по степеням такой близости.

БЛИЗКИЕ И БЛИЖНИЕ

Попробуем на материале древних текстов прояснить для себя семантическую перспективу расходящихся по значениям слов, некоторые из них были и вовсе нерусскими. Среди значений греческих слов, обозначавших близких в каком-либо отношении людей, определенно выделяются две группы; близкие по рождению, по родству, по роду и ближние по месту жительства. На первый взгляд такое различие не отражается явным образом в славянских переводах, однако различие все- таки есть; оно проявляется, как только мы сравним варианты слов по разным редакциям или спискам одного и того же перевода.