Мир чужих ожиданий

Э нет, сказал себе Андрей, я так пожалуй ничего не напишу. Можно попробовать окопаться в дедушкином кабинете, там прекрасная шумоизоляция. Но, во-первых, придётся объяснять домашним свой замысел насчёт книги, а делать это загодя совсем не хочется; во-вторых – я сам всё время буду пытаться сбежать из кабинета в гостиную, к разговорам и людям. И в результате ничего и не успею. Так что, кабинет не подходит. В издательстве тоже особо не сосредоточишься – там постоянно снуют авторы.

Мне нужно куда-то на этот месяц переехать. Снять где-то квартиру, или комнату. Где-то на отшибе, чтобы не было необходимости знакомиться с соседями или вести другую светскую жизнь. Тем более, что мне нужен только самый минимальный комфорт: кресло – чтоб в нём сидеть, кровать – чтоб было где спать, и окно – чтоб в него смотреть. И тут Андрея осенило: он вспомнил, что есть такая комната, точнее блок, в Западном регионе. И там даже продлена аренда.

Вспомнив детально Викторово жилище, Андрей пришёл к выводу, что между отсутствием излишнего комфорта и абсолютно непригодным для жизни свинарником, существует немалая разница. Тогда Андрей связался с помощником, выяснил что блок 650012 можно привести в первоначальный вид (включая входную дверь) к завтрашнему утру, уточнил некоторые детали, поставил на помощник ещё одну дополнительную защиту, и решил пораньше лечь спать, чтобы уже прямо с утра начать задуманное.

Он долго ворочался, мучаясь бессонницей, и мечтательно размышлял о том, как будет здорово, если он напишет повесть. Конечно, повесть. Ничего, более значительного по объёму, за такой короткий срок написать не удастся. Как зарегистрирует своё творенье на Портале, и только тогда обо всём расскажет родственникам. Они очень удивятся, а Вики скажет… Нет, ничего она не скажет, а просто узнает, что Андрей участвует в Конкурсе Года. М-да, сомнительный, скажем честно, способ произвести на кого-либо впечатление. Семьи всегда крайне отрицательно относились к подобным дурацким балаганам и циркам-шапито. Но что поделаешь – я действительно не вижу другого способа высказаться так, чтоб быть услышанным потенциальными родственниками и прочими разумными, разбросанными там и сям на просторах страны. Конкурс Года – это конечно квинтэссенция мира дураков, и мне предстоит запастись железной выдержкой, чтобы спокойно переносить ритуальные пляски, сопутствующие этому действу. Сначала меня станут атаковать работники Стерео-Порталов, затем к ним присоединятся прочие дураки, жаждущие непременно узнать – как и при каких обстоятельствах мне в голову пришёл столь странный замысел, и что это я имею в виду, рассказывая о какой-то секте. А позже выяснится, что часть из этих любопытствующих служит в Департаментах, и перекапывает мою биографию со всей возможной тщательностью. И начнётся у нас весёлая жизнь…

Андрей рывком сел на кровати. Он вдруг понял, отчего в семьях никогда не баловались художественной прозой. И что его идея повести была очень глупой и очень опасной. Просто мне захотелось рассказать о них, и о себе, и да, чёрт возьми, мне захотелось славы и признания, пусть даже и такого малопочтенного, как участие в Конкурсе Года. И я забыл, я умудрился на некоторое время забыть, что за моей спиной – все они; их благополучие и наши мечты, наши дети и достижения; наш образ жизни, и наша свобода от мира дураков.

Спокойно, сказал себе Андрей, только спокойно. Не может быть, чтобы не существовало никакого способа сделать то, что я хочу. В семьях никогда не было писателей - что правда, то правда. Но и литературных редакторов, насколько мне известно, тоже не было. Я десять лет занимаюсь издательством книг, и если я не найду возможность использовать литературу в интересах семей, то вряд ли это удастся кому-то другому. А мысль, сама по себе, более чем привлекательная – не выискивать каждого разумного по отдельности, а обратиться сразу ко многим. Произвести подготовку, объяснить что да как, чтобы не шарахались от нас, как Виктор в своё время; чтобы сами искали знакомства с нами, если наши идеи придутся им по душе. Есть конечно опасность возникновения лжепророков, вещающих от нашего имени, и использующих человеческую доверчивость в своих, куда более приземлённых целях. Но тут уж, как говорится, как Бог даст. Если человек не в состоянии отличить истину от подделки, то нам вряд ли с ним по пути…

Утром Андрей раздумывал, какие вещи ему могут понадобиться для временного переезда в Западный регион. Он решил, что всё-таки напишет то, что хотел; и если не придумает способа опубликовать без риска для родственников, то просто оставит для внутрисемейного чтения, развлечения ради. Или может придумает ещё какое-нибудь применение. Но просто выбросить эту идею из головы, как неосуществимую, Андрей не мог – пробудившийся в нём накануне творческий зуд требовал реализации замысла.