Мир дворцам

В детстве Марина бывала здесь регулярно, и с тех пор, естественно, парк несколько изменился — приобрел новые аттракционы, пережил демонтаж и установку колеса обозрения, расстался с рядами безобразных железных ларьков времен девяностых, и даже обзавелся модным 3D-океанариумом: от которого малышня, а порой и их родители были в восторге. Но все-таки парк оставался тем местом, в которое неизбежно тянуло почти каждого жителя Перми, будь то ребенок или взрослый. Марина не была исключением.

У Даши разбегались глаза. Куда же сначала-то?! К лошадкам? На паровозик? На колесо обозрения? Или пойдем к аркадам?.. Только не туда, где надо сбивать игрушечных крыс, они хоть и игрушечные, но жалко.

Победили лошадки. По причине утреннего времени посетителей пришло не так много, и очереди на катание пока не было. После возвращения из Лангато Марину тянуло к лошадям, как магнитом, и по мере возможностей и при наличии свободного времени она старалась уделять время верховой езде. До беременности вообще проводила на ипподроме, в конном клубе, по два — три вечера на неделе. Брала уроки, ломала то руку, то ребро… Лошади удивляли и завораживали. Чего так боялась раньше, непонятно. А сейчас вот удавалось выкроить разок-другой в месяц, чтобы покататься, чтобы не терять форму. Увы, ипподром Перми, существующий с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, уже перестал функционировать. Благо, есть конно-спортивные клубы… И кстати, о форме… На завтра записалась, потом на вечер среды… Как бы все успеть…

— Поня! — Запищала Даша, с восторгом показывая маме на приземистую пегую лошадку с пушистым хвостом и гривой, заплетенной в десяток косичек с бантиками.

— Пони, Зайчонок, надо говорить «пони». — Ласково поправила мама. — Поедешь?

— Ага!

Пони для дочки, гнедая красавица-лошадь для мамы. Даша держится уверенно, потому что совсем не боится, Даша не перестает восхищаться своей стройной и самой красивой в мире мамой. Она видела, как быстро может мама лететь вскачь, как может верхом брать препятствия. Какая мама смелая!.. Жаль, что папа не видит. Мысль о папе набегает, как короткое темное облачко — тень разочарования и обиды, и тут же сменяется другим облачком, более темным — мыслью о незнакомой рыжей тете на черном коне. Конь на земле, кровь из ушей… Тетя на земле, кровь на лице, тетя кричит…

Увидев внезапно помертвевшее, бледное лицо девочки, Марина ловким прыжком слетает на брусчатку. Да: теперь она делает это так же ловко и красиво, как принц Мариен некогда…

— Что такое, малышка? Укачало?

И совсем не укачало, но Даша уже прекрасно понимает, что маму не обрадует воспоминание о рыжей тете, и хитрит. Дети учатся хитрить так быстро, что нам, взрослым, порой не удается не то что контролировать, но даже заметить этот процесс. Бывает, что дети хитрят из любви к нам, видя наше беспокойство и заботу, что трогает до глубины души. Главное, чтобы маленькие хитрости со временем не перешли в ложь…

Даша схитрила. Своим недетским, сверхъестественным чутьем она интуитивно прочувствовала, что проживание у деда, отдельно от мамы, как-то связано с неприятными снами. И с момента переезда к дедушке сны не беспокоили. «Немножко укачало…». Наивно спросила, не лечится ли укачивание мороженым, и хитрость удалась. Да и весь день удался тоже — без дождя, без тревог, без тяжких воспоминаний и чувства вины. Полный радости день для двоих.

***

В воскресенье Скворцова занималась с дочкой не менее важными вещами — чтение, немного рисования, изготовление «домашнего задания» для кружка лепки. Вечером пришел черед верховой езды (н-да, а отвыкла, что тут скажешь). Понедельник же накрыл суетой, как всегда. Начались трудовые будни с Димы Джураева, который ворвался к руководству задолго до планерки:

— А! Кабинетному мастеру клинка привет! Начальство гневается али как нынче?..

— Джураев! Твое омерзительно радостное лицо, разукрашенное каким-то добрым человеком, любое начальство выведет из себя!

Такой обмен любезностями между старыми друзьями был в порядке вещей, когда они были наедине, когда можно было не изображать директора и зама, и пару-тройку минут потратить на ехидные подколки. Не раз и не два жизнелюбие Димы помогало Скворцовой сохранить доброе расположение духа в самых непростых ситуациях. Дима был ДРУГ, каких поискать.

— Слушай! А заведение-то наше гремит!

— В каком смысле, Дим?

— В самом, самом наилучшем! — Джураев взмахнул руками, пытаясь изобразить неведомые перспективы.

Ну, что же… Плановая проверка снова пройдена, клиентура набрана, финансовое благополучие тоже более — менее. Марина поинтересовалась, что имеет в виду заместитель.

— Я же на турнире познакомился с во-о-от таким чуваком! У нас занимается дочка его одноклассника, и он наслышан. Болеет за детский спорт, хочет стать спонсором школы, серьезный бизнесмен. Бизнес, как многим видится, должен иметь человеческое лицо, не то, что…

Тут Дима запнулся, и начальница за него закончила с кислой миной:

— Не то, что мой бывший, хочешь сказать?..

— Ой, молчу, матушка-боярыня, не погуби холопа! Толян неприкосновенен!